Нил Сорский - [97]
Через какое-то время он снова навестил старца в скиту. В его келье Вассиан увидел книги и разложенные на столе исписанные красивым ровным почерком тетради. Старец Нил переписывал жития, скрупулезно сверяя разные списки одного и того же текста. Он не утаил от Вассиана, что побудило его взяться за такую сложную работу. Заключенный в стенах монастыря князь-инок жадно ловил все слухи о происходившем в столице. Нил Сорский рассказал ему о церковном Соборе 1503 года, на котором недавно побывал. Старец рассуждал о монашеском нестяжании, зачитывал жития святых. Все услышанное необычайно увлекло Вассиана. С присущим ему рвением он взялся изучать толкования на Евангелия, сверять разные списки Кормчей книги — основного свода правил, регламентирующих церковную жизнь. Всюду он находил противоречия, несоответствия житиям и поучениям святых отцов. Впоследствии старец Волоколамского монастыря Досифей свидетельствовал на суде, что Вассиан обратил его внимание на одну строку из воскресного толкового Евангелия: «тварь поклоняется твари», сказав при этом следующее: «Тыя-де строчкы аз ещо в пустыни (то есть в Ниловой пустыни. — Е. Р.) живучи изыскивал»[506].
Вдохновившись работой по исправлению книг, Вассиан вновь почувствовал дыхание и аромат жизни, словно свежая струя воздуха через окно ворвалась в душное пространство кельи. Он было похоронил себя. Но теперь увидел новое поле для деятельности: Вассиан понял, что призван переустроить монастыри в соответствии с древними каноническими правилами. Однако работа с житиями святых и Божественными писаниями имеет свои подводные камни. «…В агиографической литературе, как и в Священном Писании, есть своя θεωρία (внутренний, сокровенный смысл). Этот внутренний смысл открывается тем „гностикам“, которые подражают святым, но он скрыт от „прочих“, которые святым не подражают»[507]. Нил Сорский всю свою жизнь прожил, сверяясь с житиями древних святых, поэтому имел духовное право на особое мнение. Вассиан же не имел такого опыта, вследствие чего вся его дальнейшая деятельность по исправлению книг и жизни русских монастырей превратилась в кавалерийский бросок с шашкой наголо. «…Несмотря на все влияние Нила, Вассиан не смог следовать до конца его заповеди полного отречения от мира и сосредоточения на внутреннем самоусовершенствовании. Темперамент политического деятеля очень скоро взял в нем верх над монашескими обетами»[508].
О Соборе 1503 года
Не скрых милость Твою и истину Твою от сонма многа.
(Пс. 39, 11)
Еще раз, в 1503 году, старцу Нилу пришлось прервать свое скитское уединение. Великий князь Иван III вновь повелел ему прийти в Москву на церковный Собор. Старцу тогда было уже семьдесят лет.
На Соборе присутствовали: сам великий князь, его сыновья Василий, Дмитрий и Георгий, митрополит Симон, архиепископ Новгородский Геннадий, епископ Суздальский Нифонт, епископ Тверской Вассиан (Оболенский) и другие епископы, игумены важнейших русских монастырей, священники, а также представители великокняжеской администрации — введенные дьяки (великие или большие дьяки, входили в состав Боярской думы). Прежде всего, Собор решил ряд важных дисциплинарных вопросов: он запретил проживать в одном монастыре монахам и монахиням. Вдовые (овдовевшие) попы и диаконы не должны были впредь совершать литургию: они могли либо постричься в монахи, либо остаться в клире и получать четверть прежнего содержания[509]. Кроме того, Собор запретил епископам собирать «мзду за поставление» священников (ставленнические пошлины)[510] и обратил внимание на факты недостойного поведения мирян и священников во время богослужения.
Когда были приняты эти решения, великий князь поставил новый вопрос: можно ли митрополиту, владыкам и монастырям владеть селами? Иван III предлагал изменить сложившуюся традицию: «…у митрополита и у всех владык и у всех манастырей села поимати и вся к своим соединити»[511]. Взамен сел предполагалось выдавать обителям ежегодный оброк деньгами из своей казны и хлебом из княжеских житниц.
Однако соборное большинство оказало сильное сопротивление. Митрополит Симон, архиепископ Новгородский Геннадий, троицкий игумен Серапион возражали великому князю. Они подготовили «Соборный ответ», в котором представили правила Вселенских соборов, факты из древних житий, ссылки на церковные уставы русских князей Владимира Святого и Ярослава Мудрого и другие аргументы в защиту церковных имений. Митрополичий дьяк Леваш Коншин зачитал великому князю «Соборный ответ», но тот отверг все представленные аргументы. Тогда во дворец пришел сам митрополит Симон «со всем освященным собором». Однако этот доклад не убедил самодержца. «Соборный ответ» был переделан в третий раз и вновь представлен на высочайшее рассмотрение.
Нил Сорский и старец Спасо-Каменного монастыря Денис находились в числе тех немногих участников Собора, кто поддержал великого князя. Как рассказывает наиболее достоверный источник по истории Собора — «Слово иное», написанное, вероятно, его участником, старец Нил на Соборе сказал: «Не достоит чернцем (монахам. —
