Нил Сорский - [96]

Так в тяжелых раздумьях пролетело время, показались деревянные островерхие башни Кирилло-Белозерского монастыря. Неужели здесь пройдет его жизнь и он навсегда упокоится на братском монастырском кладбище, думал князь, подъезжая к воротам обители.

В Кириллове Вассиан недолго носил оковы. Вскоре ему разрешили ходить на службы, свободно передвигаться по монастырю. Но узкое пространство кельи, ограниченное закопченными стенами, было для него настоящей тюрьмой. Он не понимал, для чего Господь оставил ему жизнь, так как не представлял себя иноком. Бессильная злоба на обидчиков, сломавших его жизнь, лютая тоска совершенно измучили его. Выросший в кремлевских палатах, он не понимал и не хотел понимать, что такое смирение и почему он, Патрикеев, должен подчиняться вчерашнему мужику, который надел на себя монашескую рясу. Привыкший пить рейнское вино из серебряных кубков, инок Вассиан никак не мог привыкнуть к монастырскому квасу. Наступила Пасха, но даже она не принесла облегчения его исстрадавшейся душе.

От полной безысходности он вспомнил о старце Ниле. Вассиан хорошо знал его брата, почтенного и мудрого дьяка Андрея. И вот, с разрешения игумена, Вассиан отправился в Нилову пустынь. Беседа со старцем потрясла гордого инока. Он не смог бы никогда воспроизвести их первую беседу, потому что просто не запомнил ее. Вассиана поразил сам старец. Рядом с ним он вдруг почувствовал такой покой и такую радость, какие не испытывал никогда, даже в самые счастливые моменты своей жизни. Находясь постоянно в военных походах или на разгульных пирах, князь мало думал о своей душе. Теперь он открывал для себя иной мир.

Старец научил его молиться и приоткрыл ему завесу тайны Божественного Промысла о его судьбе. Он говорил ему: «Тебя же, возлюбив, Бог и изъял из мира сего, и поставил в чин службы Своей, по милости и промыслу Своему. За это ты должен много благодарить милость Его и делать все, что в силах, для благого угождения Ему и для спасения души своей, прошлое мирское забывая как ненужное, вперед к добродетелям устремляясь как о вечной жизни ходатаям»[499]. «И это ты и сам по опыту знаешь, — продолжал он в своем письме Вассиану, — сколько скорбей и разврата в мире этом мимоходящем, и сколько лютых бед причиняет он любящим его, и как насмехается, отходя от рабствовавших ему, сладким являясь им, когда ласкает их чувства, горьким оказываясь впоследствии»[500]. Многие из тех, кто добился славы, чести, богатства, что получили в итоге? — вопрошал старец. И сам же отвечал: «Еще в юности смертью скошены были, как цветы полевые, расцвели и опали».

Старец говорил Вассиану о богоподобном достоинстве человеческой души и о подлинном счастье, которое испытывает человек в общении с Богом. Он просил Вассиана молиться за оскорбивших его, потому что не по своей воле они так поступили с ним, а была на то воля Божия. Он напоминал убитому горем князю, что путь правды, путь спасения — это всегда путь скорби. «Этим и отличаются любимцы Божии от прочих: эти в скорбях живут, а любящие мир сей в пище и покое веселятся»[501]. Конечно, Вассиан страдал в монастыре не за Христа и не за благочестие. Но старец Нил по своей безмерной любви к страдающему человеку хотел поднять его на высоту христианского страдания и показать ему истинный смысл его нынешней жизни — в убогой рясе и в монашеской келье. «Это сотворяет человека причастником страстей Христовых и уподобляет его святым, которые претерпели скорби за имя Его», — говорил он Вассиану[502].

Старец Нил понимал, как трудно людям этого круга прийти к смирению. От его глаз не укрылось нелепое поведение князя-инока в монастыре: он напоминал белую ворону, заблудившуюся в черной стае. Казалось, Вассиан проглотил аршин и его спина не способна согнуться для поклона. Осторожно, не настаивая, старец Нил обучал князя монашескому этикету: «Если случится тебе задать вопрос или дать ответ кому-либо, благожелательно и ласково беседу веди с любовью духовной и смирением истинным, без лености и не обижая брата». «Если потребуется тебе какая-то вещь от настоятеля или прочих приставленных к тому отцов, то, прежде, помолившись, рассуди в себе, полезно ли это, и тогда спроси. Если не получится так, как хочешь, не огорчайся, не ожесточайся из-за того, что не по твоему желанию сделали, хоть и хорошим кажется тебе то, что ты хочешь, но с терпением отойди и со спокойствием и с ожиданием все делай»[503].

Старец привил новоначальному иноку вкус к чтению житий древних святых и творений святых отцов. Вассиан получил в свое время хорошее домашнее образование, был грамотен, любил книги. В монастыре у него появилось много времени, чтобы заняться любимым делом. Так мало-помалу, скорбь и тоска отпускали его. Вассиан писал старцу Нилу в скит, жаловался на то, что не оставляют его воспоминания о мире, нечистые помыслы. Когда он начинал молиться, то какой-то внутренний голос помимо его воли и желания шептал всяческие ругательства. А иногда ему просто становилось страшно на молитве. Василий Патрикеев участвовал в военных походах, видел близко смерть. Но страх на войне не шел ни в какое сравнение с тем жутким липким ужасом, который охватывал его на ночной молитве. По этому поводу старец Нил писал ему: «О страхе же что ты говоришь, — это младенческий обычай немужественной души, тебе же это не свойственно. И когда случится с тобой такое, старайся, чтобы он не овладел тобою, и утверди сердце свое в надежде на Господа, и говори в себе так: „Есть у меня Господь, хранящий меня, и без Его воли не может никто ни в чем повредить мне“»