Настуся - [37]
А когда пришла в себя окончательно, то оказалось, что Настуся и вправду лежит у тётки Марины. Тётка забрала к себе больную в тот же день, когда девочка, подкошенная тифом, без памяти упала на лавку у Мовчанов. Всё-таки родная племянница, не дай бог, помрёт в чужом углу — греха не оберёшься, да и люди навеки осудят. Когда Настусю без сознания, совсем как неживую, внесли в хату, тётка даже руками всплеснула.
Что-то тёплое шевельнулось в зачерствелом сердце, и она усердно захлопотала около больной. Положила девочку на свою широкую кровать с пологом, а сама, кряхтя, пристроилась на узкой для её тучного тела лежанке. Маленького же, сухощавого дядю Кузьму примостила на дачке (так в Полтаве называют раскладушку). По ночам тётка вставала, поила племянницу травами, меняла компрессы. И Настуся стала понемногу возвращаться к жизни.
Но странная вещь: по мере того как выздоравливала племянница, всё остывали и остывали тёткины чувства. Она жаловалась, что из-за Настуси ей нет покоя, что отлежала себе все кости на твёрдой лежанке, и как только больная начала вставать, поскорее переселила её туда. У Настуси голова закружилась, пока влезала на лежанку, однако она уже радовалась тому, что хоть тётка ворчать будет меньше. Но та угомонилась ненадолго. Всё ей было не так: то укоряла девочку, что не хочет есть того и того, а подавай ей всякие изысканные блюда, то, наоборот, упрекала, что много уходит харчей.
— Не срезай так толсто! — кричала тётка, когда Настуся чистила картошку. — С такими помощницами никаких запасов не хватит!
Настуся искоса посматривала на тётку. Почему чужие люди лучше родственников? Вот Короленко — в дочки хотел взять! А тётя Галя? А бабуся, у которой они жили с Оксаной? Или тот старичок, который в Якимовке, — последним куском хлеба делился. А тётка, родная тётка над каждой крошкой дрожит. И даже когда хочет добро сделать, оно у неё оборачивается в зло…
Ну, да пускай, Настусе лишь бы выздороветь поскорее! Ведь в Полтаве уже свои. Пока она без памяти валялась, деникинцев так турнули, что те только загремели…
Варька говорила, что на второй же день, как наши вступили, к ним забегал дядя Павло и спрашивал про Настусю. Не сегодня-завтра они переедут с тётей Галей в Полтаву, на свою старую квартиру на Куракинской. А может, они уже и переехали? Может, что-нибудь знают об Оксане?
Настуся так и подпрыгивает на месте. Побежать бы и разузнать!.. Но останавливает резонная мысль: если бы дядя Павло был в Полтаве и знал что-нибудь про Оксану, то уж наверное сам пришёл бы сюда или передал через Мовчанов. Надо набраться терпения и подождать.
И всё же в одно утро Настуся не выдержала. Как только тётка Марина пошла на базар, а дядя Кузьма куда-то отлучился, девочка тоже, впервые после болезни, выбралась из дома. Глотнула свежего морозного воздуха и сразу закашлялась.
Отдышавшись немного, побрела улицей. Как же долго она болела! Уже и зима на дворе…
Настуся с интересом осматривалась вокруг. Дома, деревья, старый дощатый тротуар — всё было такое знакомое и вместе с тем необычное, словно впервые увиденное. И было странно и одновременно радостно от того, что ступаешь по земле своими ногами.
Квартал, ещё квартал, поворот — а за ним уже и Куракинская. Вот и тот двор, куда Настуся приходила к дяде Павлу, когда ещё служила у генеральши.
Подбежала к знакомой двери. Заперта. И ставни закрыты. Значит, ещё не приехали…
Настуся разочарованно вздохнула. Выйдя со двора, она остановилась у калитки, той самой, за которой когда-то пряталась от гайдамаков.
Над Полтавой в седоватой морозной синеве медленно кружились мелкие снежинки. Из-за крыш уже поднялось низкое зимнее солнце, и снежинки, как искры, вспыхивали в его лучах. Было тихо, безветренно. Красный флаг над бывшим губернаторским домом почти не шевелился.
Но спокойствие, которое царило в природе, почти не чувствовалось здесь, на улицах города. Город жил напряжённой, суровой военной жизнью. По каменным плитам тротуара прохаживался вооружённый патруль. По мостовой время от времени пролетали всадники, а от кадетского корпуса долетала песня:
Девочка даже шею вытянула, прислушиваясь. А как на улицах странно! Заборы почти все обклеены воззваниями, как тогда, когда скинули царя. Интересно, что в них написано? Настуся подошла ближе.
«Дорогие товарищи! — стояло в воззвании огромными печатными буквами. — Снова из душного подполья мы вышли на свежий воздух большой и широкой деятельности. Перед нами много задач. Первая из них — всеми силами укрепить долгожданную рабоче-крестьянскую власть!»
Настуся взволнованно перевела дух. Вот и настало то, о чём говорил дядя Осип и о чём они мечтали с Оксаной. Буржуев не будет, и всё теперь для бедных, и все ребята пойдут в школу. Даже не верится…
Грудь Настуси наполнилась радостным предчувствием чего-то нового, хорошего. Ей вдруг нестерпимо захотелось высказать кому-то то, что было на душе. И сразу же, не раздумывая, она направилась на Колонию. Кто-кто, а Варька хорошо поймёт Настусю. С ней Настуся поделится своими мечтами, с нею порадуется.
Имя Оки Ивановича Городовикова, автора книги воспоминаний «В боях и походах», принадлежит к числу легендарных героев гражданской войны. Батрак-пастух, он после Великой Октябрьской революции стал одним из видных полководцев Советской Армии, генерал-полковником, награжден десятью орденами Советского Союза, а в 1958 году был удостоен звания Героя Советского Союза. Его ближайший боевой товарищ по гражданской войне и многолетней службе в Вооруженных Силах маршал Советского Союза Семен Михайлович Буденный с большим уважением говорит об Оке Ивановиче: «Трудно представить себе воина скромнее и отважнее Оки Ивановича Городовикова.
Приключенческая повесть албанского писателя о юных патриотах Албании, боровшихся за свободу своей страны против итало-немецких фашистов. Главными действующими лицами являются трое подростков. Они помогают своим старшим товарищам-подпольщикам, выполняя ответственные и порой рискованные поручения. Адресована повесть детям среднего школьного возраста.
Всё своё детство я завидовал людям, отправляющимся в путешествия. Я был ещё маленький и не знал, что самое интересное — возвращаться домой, всё узнавать и всё видеть как бы заново. Теперь я это знаю.Эта книжка написана в путешествиях. Она о людях, о птицах, о реках — дальних и близких, о том, что я нашёл в них своего, что мне было дорого всегда. Я хочу, чтобы вы познакомились с ними: и со старым донским бакенщиком Ерофеем Платоновичем, который всю жизнь прожил на посту № 1, первом от моря, да и вообще, наверно, самом первом, потому что охранял Ерофей Платонович самое главное — родную землю; и с сибирским мальчишкой (рассказ «Сосны шумят») — он отправился в лес, чтобы, как всегда, поискать брусники, а нашёл целый мир — рядом, возле своей деревни.
Нелегка жизнь путешественника, но зато как приятно лежать на спине, слышать торопливый говорок речных струй и сознавать, что ты сам себе хозяин. Прямо над тобой бездонное небо, такое просторное и чистое, что кажется, звенит оно, как звенит раковина, поднесенная к уху.Путешественники отличаются от прочих людей тем, что они открывают новые земли. Кроме того, они всегда голодны. Они много едят. Здесь уха пахнет дымом, а дым — ухой! Дырявая палатка с хвойным колючим полом — это твой дом. Так пусть же пойдет дождь, чтобы можно было залезть внутрь и, слушая, как барабанят по полотну капли, наслаждаться тем, что над головой есть крыша: это совсем не тот дождь, что развозит грязь на улицах.
Нелегка жизнь путешественника, но зато как приятно лежать на спине, слышать торопливый говорок речных струй и сознавать, что ты сам себе хозяин. Прямо над тобой бездонное небо, такое просторное и чистое, что кажется, звенит оно, как звенит раковина, поднесенная к уху.Путешественники отличаются от прочих людей тем, что они открывают новые земли. Кроме того, они всегда голодны. Они много едят. Здесь уха пахнет дымом, а дым — ухой! Дырявая палатка с хвойным колючим полом — это твой дом. Так пусть же пойдет дождь, чтобы можно было залезть внутрь и, слушая, как барабанят по полотну капли, наслаждаться тем, что над головой есть крыша: это совсем не тот дождь, что развозит грязь на улицах.
Вильмос и Ильзе Корн – писатели Германской Демократической Республики, авторы многих книг для детей и юношества. Но самое значительное их произведение – роман «Мавр и лондонские грачи». В этом романе авторы живо и увлекательно рассказывают нам о гениальных мыслителях и революционерах – Карле Марксе и Фридрихе Энгельсе, об их великой дружбе, совместной работе и героической борьбе. Книга пользуется большой популярностью у читателей Германской Демократической Республики. Она выдержала несколько изданий и удостоена премии, как одно из лучших художественных произведений для юношества.