Настуся - [34]
У девочки сжалось сердце. Значит, всё. Не повезло Короленко. Не выпустят Оксану…
Невесёлые мысли прервала Софья Владимировна:
— Пойдём обедать, Настуся.
Она ввела девочку в столовую. За большим столом уже сидела семья Короленко. Настуся в замешательстве кое-как пристроилась на краешке стула. Перед ней уже стояла тарелка с горячим душистым супом, но девочке было не до еды. Тревожила мысль про Оксану, к тому же она всё больше смущалась: ведь впервые оказалась как равная за барским столом.
Подбадриваемая хозяйкой, проглотила две-три ложки супа, а ко второму и не притронулась. Подождав, пока все встали из-за стола, Настуся поднялась тоже и тут почувствовала на плече руку Владимира Галактионовича.
— Ты что ж это загрустила? Не печалься! Твою Оксану мы выручим!
Девочка подняла глаза, полные надежды.
— А… что они вам сказали?
— Пока ещё ничего. Обещали выяснить. Завтра я снова пойду. А ты, Настуся, будь как дома. Гуляй в саду. Там ещё кое-где яблоки есть и орехи. Кушай на здоровье.
Вечером Настусю позвали в столовую пить чай. Теперь девочка уже смелее осматривалась вокруг. Кроме круглого стола, тут стояло несколько мягких кресел и диван. Украшением комнаты был большой портрет Короленко, очень похожий на живого писателя, — в этом Настуся убедилась, несколько раз переведя глаза с портрета на Владимира Галактионовича.
За столом, кроме него и Евдокии Семёновны, сидела Софья Владимировна и вторая дочь Короленко со своим мужем. Были там ещё какие-то родственники, среди них — сестра Евдокии Семёновны. И все эти люди, хоть и одетые, как господа, мало напоминали господ. Им никто не прислуживал, держались они просто и сердечно и вели такие интересные разговоры, что Настуся совсем забыла о еде. Владимир Галактионович то рассказывал что-нибудь весёлое или серьёзное, то слушал, время от времени вставляя меткое, умное слово. Лицо у него было какое-то особенное, словно освещённое изнутри. Всем существом своим Настуся вбирала слова Короленко, улыбку, жесты, проникалась его настроением. Было так, словно она уже и не она, будто вдохнули в неё новую душу. Ей было хорошо, так хорошо, как никогда в жизни.
На второй день Владимир Галактионович тоже рано ушёл из дома. Вернулся на этот раз довольно скоро и кивнул Настусе, чтобы зашла в кабинет.
Девочка несмело переступила порог и остановилась. Короленко легонько обнял её и посадил напротив себя на кушетку.
— Ты только не волнуйся, Настуся, — осторожно начал он. — Очевидно, случилась ошибка. Оксаны в тюрьме нет.
— Нет?!
— Да. Только что мне сказали, в списках не оказалось.
— Как же это? Её же видели в окне…
— Может, то была не она.
Настуся растерянно моргнула глазами и потупилась. А Короленко продолжал:
— И печалиться не надо. Это же хорошо, что Оксаны в тюрьме нет! Значит, она на воле. Понимаешь? Придёт время, и ты снова её увидишь.
Однако Настуся всё ниже склоняла голову. Нет, уже, наверное, никогда она не увидит Оксану. Навеки потеряла её — как мать и как дядю Осипа…
Владимир Галактионович погладил девочку по плечу:
— Не горюй! Говорю же тебе: всё будет хорошо. Оксана найдётся непременно. А ты оставайся у нас. Будешь нам за дочку. Согласна?
Настуся подняла глаза на Короленко. Конечно же, он шутит…
— Что же ты молчишь? Хочешь остаться у нас?
Голос звучал ласково и заботливо. Нет, Короленко не шутит. Он действительно хочет взять её к себе. Совсем чужую, бездомную сироту!..
Стыдливая благодарность пламенем пахнула ей в лицо. Из глаз, непрошеные, неудержимые, сами по себе полились слёзы.
— Ну вот… Что это ты? Разве ж можно! — всполошился Владимир Галактионович.
Отвернувшись, девочка торопливо, обеими руками вытирала щёки.
— Я… я… это ничего… я так…
— Вот и чудесно, вот и хорошо, — быстро заговорил Короленко. — Да ты, я вижу, молодец!
Настуся и правда уже не плакала, слёзы высохли, на сердце было как-то и легко и тяжело одновременно.
Весь день согревало её тепло слов Короленко. А перед глазами стояла Оксана. Где же она? Откуда появились эти слухи? А может, в Бабичевском переулке что-нибудь знают?
Чем дальше думала Настуся, тем больше беспокоилась. Проснувшись рано утром, она уже твёрдо знала, что не останется в семье Короленко. Сейчас же побежит в Бабичевский переулок, на Кобыщаны, к Варьке, а если нигде ничего не узнает, вернётся в Гавронцы.
На улице только что всходило солнце. В квартире Короленко ещё царила нетронутая, сонная тишина. Настуся быстро набросила на себя одежду, обулась в сапожки. Всё то, в чём была одета вчера, оставила на стуле и, забрав свой узелок, потихоньку пробралась на веранду. Сошла по ступенькам, вышла на аллею и… притаилась за кустом сирени.
В саду задумчиво прохаживался Короленко. Видно, он в этом доме вставал раньше всех. Может, любил обдумывать тихими утрами что-то своё, важное.
Вот он прошёлся сюда-туда и остановился как раз напротив веранды. Чёрный пёс Карко примостился у его ног.
Девочка стояла за кустом, боясь даже вздохнуть. Надо было подойти попрощаться, поблагодарить за всё. А вдруг Короленко скажет: «Ну что это ты надумала? Оставайся!» Хватит ли у неё сил настоять на своём?
Девочка не знала, что делать, а тем временем Владимир Галактионович, не догадываясь о её присутствии, всё ещё стоял около веранды и рассеянно смотрел перед собой. Потом нагнулся, погладил лохматую собачью голову и пошёл в глубину сада. Старый верный пёс поплёлся за ним…
Имя Оки Ивановича Городовикова, автора книги воспоминаний «В боях и походах», принадлежит к числу легендарных героев гражданской войны. Батрак-пастух, он после Великой Октябрьской революции стал одним из видных полководцев Советской Армии, генерал-полковником, награжден десятью орденами Советского Союза, а в 1958 году был удостоен звания Героя Советского Союза. Его ближайший боевой товарищ по гражданской войне и многолетней службе в Вооруженных Силах маршал Советского Союза Семен Михайлович Буденный с большим уважением говорит об Оке Ивановиче: «Трудно представить себе воина скромнее и отважнее Оки Ивановича Городовикова.
Приключенческая повесть албанского писателя о юных патриотах Албании, боровшихся за свободу своей страны против итало-немецких фашистов. Главными действующими лицами являются трое подростков. Они помогают своим старшим товарищам-подпольщикам, выполняя ответственные и порой рискованные поручения. Адресована повесть детям среднего школьного возраста.
Всё своё детство я завидовал людям, отправляющимся в путешествия. Я был ещё маленький и не знал, что самое интересное — возвращаться домой, всё узнавать и всё видеть как бы заново. Теперь я это знаю.Эта книжка написана в путешествиях. Она о людях, о птицах, о реках — дальних и близких, о том, что я нашёл в них своего, что мне было дорого всегда. Я хочу, чтобы вы познакомились с ними: и со старым донским бакенщиком Ерофеем Платоновичем, который всю жизнь прожил на посту № 1, первом от моря, да и вообще, наверно, самом первом, потому что охранял Ерофей Платонович самое главное — родную землю; и с сибирским мальчишкой (рассказ «Сосны шумят») — он отправился в лес, чтобы, как всегда, поискать брусники, а нашёл целый мир — рядом, возле своей деревни.
Нелегка жизнь путешественника, но зато как приятно лежать на спине, слышать торопливый говорок речных струй и сознавать, что ты сам себе хозяин. Прямо над тобой бездонное небо, такое просторное и чистое, что кажется, звенит оно, как звенит раковина, поднесенная к уху.Путешественники отличаются от прочих людей тем, что они открывают новые земли. Кроме того, они всегда голодны. Они много едят. Здесь уха пахнет дымом, а дым — ухой! Дырявая палатка с хвойным колючим полом — это твой дом. Так пусть же пойдет дождь, чтобы можно было залезть внутрь и, слушая, как барабанят по полотну капли, наслаждаться тем, что над головой есть крыша: это совсем не тот дождь, что развозит грязь на улицах.
Нелегка жизнь путешественника, но зато как приятно лежать на спине, слышать торопливый говорок речных струй и сознавать, что ты сам себе хозяин. Прямо над тобой бездонное небо, такое просторное и чистое, что кажется, звенит оно, как звенит раковина, поднесенная к уху.Путешественники отличаются от прочих людей тем, что они открывают новые земли. Кроме того, они всегда голодны. Они много едят. Здесь уха пахнет дымом, а дым — ухой! Дырявая палатка с хвойным колючим полом — это твой дом. Так пусть же пойдет дождь, чтобы можно было залезть внутрь и, слушая, как барабанят по полотну капли, наслаждаться тем, что над головой есть крыша: это совсем не тот дождь, что развозит грязь на улицах.
Вильмос и Ильзе Корн – писатели Германской Демократической Республики, авторы многих книг для детей и юношества. Но самое значительное их произведение – роман «Мавр и лондонские грачи». В этом романе авторы живо и увлекательно рассказывают нам о гениальных мыслителях и революционерах – Карле Марксе и Фридрихе Энгельсе, об их великой дружбе, совместной работе и героической борьбе. Книга пользуется большой популярностью у читателей Германской Демократической Республики. Она выдержала несколько изданий и удостоена премии, как одно из лучших художественных произведений для юношества.