Мужская поваренная книга - [34]

Внимательно приглядывал за произведённой на время кухонно-боевых манёвров в корнеты душенькой, энергично взбивающей в глубоком муравлёном горшке «до крепких пиков» белки. Обещал нынешней же ночью отдать ей на разграбление соседнее село. Дружески хлопал по плечу и уточнял, какой тип деревенских девок при совершении действий сексуально-насильственного характера ей более всего по нраву. Заливисто, а-ля поручик Ржевский, ржал, наблюдая стыдливый румянец на персиковых щёчках юной военнообязанной.

Непрерывно помешивая варящийся сироп, едва сдерживая рыдания, зачитывал вслух изумительное по мощи трагизма введение из Денщика за повара: «Короткий срок службы солдата, изменив многое в обиходе военного дела, не остался без влияния и на домашний быт офицера. В прежнее время почти каждый денщик умел готовить кушанья, — и не мудрено: за 15–25 лет службы многому можно было выучиться исподволь и наглядно, да и настоящих поваров из крепостных было немало. Теперь же, когда солдат может быть денщиком лишь два года, едва он выучится не пересаливать суп и не пережаривать котлеты, как снова должен вернуться в строй, а его господам приходится в короткий срок приспособить к кухне нового денщика, вчерашнего новобранца…»

Вывалив в сироп пять ложек липового мёда, глубоко задумался, внезапно обнаружив корень всех трагедий минувшего века в нашей стране. Благодаря необдуманным военным реформам начала века, недокормленные офицеры проигрывали битвы Первой мировой. Новобранцы-повара, истомлённые непривычным, пересаливали солдатское рагу и безнадёжно портили барское консоме. Общее недовольство друг другом росло, росло и вылилось в братание на фронтах, дезертирство и общее разложение. Следом, из-за общей длительной и изнурительной диеты, грянула революция и гражданская война. Нисколько не улучшившееся положение с кормёжкой привело к трагедии Второй мировой и последовавшему распаду СССР…

С криком: «В атаку, в штыки, в багинеты!» кинулся вливать ещё бурлящий сироп тонкой струйкой во взбиваемые белки. Всыпал, помешивая, в смесь дроблёные грецкие орехи и фисташки. Добавил россыпь разноцветных цукатов и, размазав готовое хрючево по пергаментному листу, убрал охлаждаться в холодильник…

По застывании снял пробу и оценил блюдо на пятёрку с плюсом. Поставив во фрунт, громко и горячо похвалил за чёткое несение службы свою ненаглядную. Разрыдавшуюся навзрыд, не слышавшую до сих пор от вашего покорного слуги ни одного ласкового слова, кроме слова дура, грамотницу утешал, нежно поглаживал по голове и продолжал читать ей вслух введение: «Ещё труднее положение молодой хозяйки, не имеющей случая до замужества основательно ознакомиться с поварским делом, или молодого офицера, избранного товарищами хозяином офицерского собрания и обязанного следить за кухней, буфетом и столовой».

— Где же найти выход из такого положения? — вопрошал составитель книги.

— Да, где же? — вторил вопрос ваш покорный слуга.

— Только в грамотности нынешних солдат, — отвечала книга. — В наше время почти половина молодых солдат, не ограничиваясь словесными наставлениями дядек, знакомится с уставами и положениями по книжкам. Таким же образом грамотный солдат, поступивши в денщики и имея в руках толковую поваренную книжку, может весьма легко научиться кухонному искусству в весьма непродолжительное время…

Прочитав сиё, только укрепился, опираясь на опыт истории, в своём давнем скептическом мнении о пользе доступного образования для широких масс.

О пользе Лещины

Водил сего дня свою душечку, пупочек сердца своего к стоматологу. Остался крайне недоволен. Нет уже былого романтизьму… и не будет уж никогда. Где боль и рыдания? Где слёзы и торжественный проезд по городу в белой карете с синими проблесковыми фонарями от стоматологов к реаниматологам?

Я же, как идиот, всю ночь готовился. Лапсердак свой парадный щеткой свиной щетины от обильной перхоти чистил. В предрассветной мгле в соседском розарии хризантему драл и, сопя от напряжения, в петличку её прилаживал. Кокарду на пенсионной форменной фуражке и все свои награды почётного оленевода надраил до блеска. Почётные грамоты от ВСНХ решил после долгих опасливых раздумий к стоматологам не брать. Но долго, почти до рассвета, перечитывал их, рыдая от умиления и грозя тревожащему будущему кулаком в темноту. Оставил шкатулку с ними в прихожей наготове.

В стоматологической ожидальне брал любимую нежно за руку и громким трагическим шёпотом успокаивал её: «Не бойся, родная моя, бывали же те редкие случаи, мне старики рассказывали, пациент вполне живой от них уходил…». Тревожным глазом кося, спрашивал девушку за стойкой регистратуры, есть ли у их врача нотариальная сила подписи под внезапно составленным завещанием. Требовал себе повязку нарукавную плотного крепа с надписью «Муж пациентки».

Получив требуемое, сидел смирно, весело болтая ногами. Глядел сурово из-под соболиных бровей на остальных скорбных зубами пациентов в очереди и в назидание им с громким хрустом грыз спелые, питательные и полезные орехи лещины, сплёвывая шкурки аккуратно в ладонь. Тут и очередь наша подошла.