Моряк из Гибралтара - [90]

Около полудня, не спросив разрешения Леграна, мы отправились в городок с симпатичным названием Кокильатвиль, который очень хотел увидеть Эпаминондас, но в котором не оказалось ничего любопытного. Мы отъехали от реки Конго и вновь приблизились к ней к шести часам вечера возле деревушки, называющейся, кажется, Додо. Здесь мы окончательно распрощались с Конго и устремились точно на север, чтобы быстрее добраться до долины Уэле. Правда, дорога нас подвела. Сначала она только ухудшалась, затем стала просто скверной, а потом перешла в проселочную, и нам приходилось быть очень внимательными, чтобы не завязнуть в глинистых рытвинах. К восьми часам вечера равнина закончилась и начался постепенный подъем к гористым местностям Уэле. Стало свежее. Остановились у деревушки с несколькими белыми бунгало и маленькой гостиничкой, которую держал белый, знакомый Леграна.

Эпаминондас с некоторым беспокойством отметил, что нас ждали. Мы долго принимали душ. Все проголодались, несмотря на жару, даже Эпаминондас. Бунгало могло бы показаться бедным. Стены голые, свет исходил от единственной ацетиленовой лампы. Но зато имелось голландское виски, которое не преминула сразу же заказать Анна. Эпаминондас и за столом сидел с маузером, пристегнутым к поясу. Только после третьей порции виски он положил его на стул рядом с собой. Легран не притронулся к спиртному. Он в основном молчал. Я так и не понял, в чем он нас подозревает. Но он относился к нам, равно как и ко всему, что мы делали, включая и наш аппетит, с явным подозрением. За столом разговаривали мало, да и о чем было говорить.

— Вы охотитесь на куду? — спросила его Анна.

— Никогда не видел ни одного куду,— ответил он,— что толку говорить о них.

— Жаль,— заметила Анна,— а мне так хотелось послушать сегодня интересные истории о куду.

— А я думал, что вас интересуют ящеры.

— Нет, это вас интересуют ящеры. Меня интересуют куду.

— В Сомали есть маленькие куду,— сказал я,— самые маленькие в Африке, они живут на склонах главного массива Килиманджаро. Они быстрые как ветер, и на затылке у них грива, как у жеребенка. Они в высшей степени недоверчивы и пугливы. И очень умны. Они раз и навсегда поняли, что являются редким исчезающим видом.

— Разве не все дикие животные являются редким и исчезающим видом?

— Не все,— ответил я,— и не всегда. Жил один куду. Как-то он увидел охотника, выходящего из машины. Он нашел охотника симпатичным, а его автомобиль занятным. Он подошел и дружелюбно лизнул в знак приветствия колеса этой машины. Это показалось ему приятным, но охотник подумал, что куду дразнит его. Охотники любят редкую дичь. И ему захотелось проучить нахального куду. И вот теперь куду далеко — на девственных склонах Килиманджаро.

Легран недоверчиво посмотрел на меня.

— Опять вы говорите о куду.

— Это наше любимое животное,— объяснила Анна.

— Ну и что,— сказал Эпаминондас,— любимое не любимое, вы можете говорить о чем-нибудь другом?

— Но мы же в стране, где обитают куду, разве не так? — сказал я.

Мы хотели пить и чередовали виски с пивом. И результат не замедлил сказаться. Легран с раздражением смотрел на нас.

— А Жеже,— спросил Эпаминондас,— он охотился на куду?

Легран в первый раз рассмеялся.

— О, уж он-то…— Легран не договорил.

Мы с интересом смотрели на него. Он опять сбил нас с толку.

— Охотник на куду,— начал я, пытаясь вызвать его на откровенность,— особая личность. Он должен быть очень терпеливым. И тогда его час настанет.

— Принимая игру, надо верить в победу,— сказал Эпаминондас,— надо забыть про сон и еду. И его время придет. Это вопрос темперамента. Некоторые могут, другие нет.

Легран, ничего не понимая, уставился на меня. Эпаминондас, напротив, когда ничего не понимал, становился удрученным и неловким.

— Лучше улыбаться. Уверена, что все зачтется. Впрочем, мы никому ничего не скажем.

— Надо улыбаться через силу? — спросил он.

— Действительно,— согласился Эпаминондас.

Анна положила ноги на стол, как часто делала, когда мы одни болтали в баре. У нее были изящные, тонкие лодыжки.

— У тебя лодыжки, как у куду,— сказал я ей.

— Может быть, завтра мы увидим хотя бы одного. Мне очень хочется увидеть одного, самого маленького, как ты говоришь, с мохнатой гривой и с витыми рожками.

— Если бы мы смогли остановиться на часок по дороге,— Эпаминондас зло посмотрел на Леграна,— может, мы увидели бы одного.— Но Легран и бровью не повел. Он слушал нас, не скрывая удивления.

— Расскажи мне,— попросила Анна,— почему они стали исчезающим видом, после того, как он лизнул колеса машины.

Я начал рассказ, глядя на ее лодыжку куду, что заметно смутило Леграна, и он отвел глаза, не переставая, однако, внимательно слушать меня. Чувствовалось, что ему тоже интересно, хоть какое-то развлечение в его довольно однообразной жизни.

— Охотники не то чтобы хотели причинить ему зло. Нет. Но они приехали охотиться на редких и труднодоступных животных. Они держали наготове карабины, смазанные и заряженные, и не могли не выстрелить. Но куду не был убит сразу. Он долго плакал. Невозможно видеть, как плачет куду. Он лежал окровавленный на обочине дороги, и ему было страшно умирать. Его стоны оглашали травянистый склон Килиманджаро у брода через Уэле. Охотник не вынес такого зрелища. Он прикончил куду, погрузил в багажник и возвратился к своей палатке. Он никому не рассказал об этом грустном происшествии. Дело было даже не в этом куду, вокруг все кишело ими. Но как искупить вину перед простодушной доверчивостью живого существа? Следующее утро показалось охотнику горьким и печальным. Он не мог заставить себя подняться с постели и пролежал в палатке до полудня.