Моряк из Гибралтара - [64]

Незадолго до цели она увеличила скорость и мчалась так до самой станции техобслуживания. Я не мог столь быстро следовать за ней. Но, к счастью, эта гонка продолжалось недолго. Через пятнадцать минут после выезда из Сета и через семнадцать километров, указанных Эпаминондасом, показались роскошные бензоколонки Пьеро.

Под крытым сводом станции уже стояли три автомобиля. Она замедлила ход, развернулась и поставила машину за ними. Я тоже затормозил, развернулся и встал в двух метрах от нее. Она все еще не видела меня, по крайней мере, мне так казалось. Она сидела ко мне спиной, и я все время видел ее затылок между зеленой косынкой и черным пуловером. Она выключила двигатель. В нескольких метрах от нее мужчина, занятый заправкой, смотрел на бензомер. Она привстала с места, посмотрела на него секунды две и почти упала обратно на сиденье. Первый автомобиль отъехал. Мужчина направился ко второму и увидел ее. Он посмотрел на нее продолжительным взглядом. В его взгляде я не заметил узнавания. Конечно, я не мог видеть выражение глаз мужчины. Но, с моей точки зрения, это был заинтересованный взгляд мужчины, обращенный к просто красивой и одинокой женщине, которой он не знал. Он спокойно наполнил бак второй машины, время от времени бросая взгляд на Анну. По моим данным, он не должен был быть таким молодым. Правда, мне не удавалось его хорошо рассмотреть. Между нами находилась Анна, и ее присутствие, казалось, может воспламенить даже воздух. Я видел только бледное лицо, словно опаленное адским огнем. Подошла ее очередь, чего, похоже, она не заметила. Мужчина подошел к ней и сказал, улыбнувшись:

— Вас не затруднит немного продвинуться?

Он стоял, освещенный солнцем, в нескольких метрах от меня так, что я смог наконец рассмотреть его. И я сразу узнал его. Я узнал моряка из Гибралтара. Я никогда не видел его фотографии и, соответственно, не представлял себе лица этого человека. Но мне и не требовалось никаких ориентиров. Я узнал его, как, никогда не видя, люди узнают, например, море,— интуитивно. Всего за несколько секунд, которые решили все. Мне не требовалось никаких доказательств. Это был не его взгляд, но взгляд всего человечества. В выражении лица мужчины сквозила вселенская покорность судьбе, что безошибочно ощущалось на протяжении нескольких секунд. Она медленно подъехала к колонке, задевая тротуар. За мной встал какой-то автомобиль. Я двинулся вслед за ней, уступая ему место. Она сидела, вцепившись в руль.

— Двадцать литров.

Я узнал ее голос, хотя едва расслышал его. Мужчина опять обрел лицо. Теперь он смотрел на нее со смесью обычной дерзости, пресыщенности, уверенности в себе и любопытства. Каким образом его лицо могло так измениться или, скорее, возродиться за эти две секунды?

Вместо того чтобы отъехать от бензоколонки, она вышла из машины и, повернувшись, увидела меня. Вероятно, знала, что я там, ибо вовсе не выглядела удивленной. На ее лице блуждала улыбка, которой я не знал у нее,— виноватая и потерянная. Она давала понять, что не забыла о моем существовании, несмотря на то что, может быть, нашла его. В ее глазах я прочитал просьбу о прощении. Я сделал значительное усилие над собой, чтобы не позвать ее. Она быстро отвернулась к мужчине. Со спины она выглядела странно одетой. В своих неизменных черных брюках и черном трикотажном свитере. А ее лицо, наверное, должно было теперь заставить его сбежать. Однако он не бежал.

— Проверьте, пожалуйста, тормоза,— сказала она.

Я не мог понять, почему она хотела остаться. Ведь в течение многих лет у нее были только случайные мужчины, в результате чего у нее выработалась привычка к этой привычке, своего рода верность себе. Мужчина посмотрел на нее с некоторым интересом, но он несколько утратил свою самоуверенность. Похоже, у него мелькнула мысль, что существует какая-то связь между ею и мной.

— Встаньте в сторонку. Мне надо сначала обслужить другие автомобили.— С этими словами он указал на клиентов, среди которых был и я. Она опять села в машину и кое-как отъехала в сторону.

— Я подожду,— заверила она его.

Затем к колонке подъехал я. Я находился совсем рядом с ним. Теперь он ничем не напоминал того мужчину, которого я видел несколько секунд назад. В нем появилось что-то ребяческое, особенно, если забыть то, что значили для нас с ней несколько прошедших мгновений.

— Десять литров,— сказал я.

Он едва взглянул на меня. Нет, он, конечно, не понял, что произошло. Он рассеянно обслужил меня, торопясь покончить с клиентами, чтобы заняться женщиной.

Я выехал на дорогу к Монпелье, оставив ее наедине с ним.

До Монпелье оставалось тридцать километров. Машина шла хорошо. Стрелка спидометра неудержимо двигалась вверх. Сто, сто десять. Наконец, сто двадцать. Сколько мог, я удерживался на ста двадцати. А учитывая, что на такой скорости ехал первый раз в жизни, и что дорога не отличалась хорошим качеством, то старался вести машину очень внимательно, полностью отдаваясь этому делу. И только когда мимо проезжал встречный автомобиль, или когда я обгонял другой, или затормаживал перед поворачивающим, передо мной возникала она наедине с мужчиной и ее улыбка, обращенная ко мне.