Моряк из Гибралтара - [28]
Когда я проснулся, тень платана уже больше не служила мне защитой, отодвинувшись на несколько метров от меня, неумолимо совершая свое вечное движение. Не знаю, как долго я спал, но по меньшей мере половину того времени, что я проспал, я провел на самом солнцепеке. Я был трезв. Сколько сейчас может быть времени и ушел ли поезд?
Я забыл и женщину, и яхту, и свободу. Я думал только о той, которая уехала или собирается уезжать. Эта мысль вдруг потрясла меня. Я пытался вновь призвать на помощь те разумные доводы, которые заставили меня расстаться с ней сегодня утром, но теперь они уже не звучали так убедительно, не оправдывали ужаса ее отъезда.
Но я знал: мне необходимо пережить этот ужас во всех его проявлениях.
Я забыл взять с собой часы и не ориентировался во времени. Я все еще ждал. Мне казалось, что слишком рано и она не успела уйти. И я все ждал, ждал. Солнце село, а я все ждал. И когда я уже совсем было потерял надежду, я услышал свисток, доносящийся с городского вокзала, резкий и печальный. Только один поезд отходил из Сарцаны во Флоренцию. Я не мог ошибиться, этот был тот самый, ее. Я поднялся и вернулся в гостиницу.
Эоло остановил меня в коридоре.
— Синьора уехала,— сказал он.
— Я уже слышал,— ответил я,— ведь мы собирались расстаться. И все же я решил не идти на вокзал.
— Понимаю.— Эоло помолчал.— На нее было больно смотреть.
— Она ничего не просила мне передать?
— Она просила передать вам, что уезжает сегодня вечером. И это все.
Я очень быстро поднялся в мою комнату. Думаю, что плакал уже до того, как добрался до кровати. Наконец-то я выплакал все свои слезы, которые не мог выплакать до сего времени, так как не чувствовал свободы. Плакал за все десять лет.
Когда Эоло постучал в дверь, было уже очень поздно. Он приоткрыл дверь и просунул голову внутрь комнаты. Он улыбался. Я пригласил его войти.
— Все за столом,— сообщил он,— уже очень поздно.
— Я не очень голоден, но, пожалуй, не стоит отказываться от обеда из-за того, что произошло.
Он подошел ко мне, улыбнулся и сел у меня в ногах.
— Жизнь трудна,— сказал он.
Я предложил ему сигарету и вспомнил, что не курил с самого завтрака. Мы закурили.
— В поезде, наверное, очень жарко,— полувопросительно, полуутвердительно произнес я.
— Но в поездах весело. В Италии все разговаривают, и время проходит быстро.
Больше ему нечего было сказать. Он ждал.
— Теперь я уж и не знаю, зачем это сделал,— сказал я,— мне кажется, будто я убил ее, просто так.
— Она молодая. Вы не убили ее, вы оба как будто говорили на разных языках.
— Мы не понимали друг друга,— сказал я,— ни один, ни другой, но ведь это не причина…
— Вчера вечером, когда вы вышли из комнаты, я ее видел. А может, когда вы пришли, сейчас не помню.
Мне захотелось засунуть два пальца в рот и освободиться от всей мерзости, которая еще во мне оставалась. Ни о чем больше не говорить, спать.
— Пойдемте обедать,— позвал Эоло.
— Я так устал.
Он задумался, потом, как будто вспомнив что-то, широко улыбнулся мне.
— Я доверяю вам Карлу на танцы, идите.
Я улыбнулся ему в ответ. Казалось, ему должны все улыбаться.
— Я совершенно забыл.
— Я уже сказал ей, она ждет.
— И все же я так устал,— попытался я отвертеться.
Он медленно заговорил:
— Она молоденькая, можно сказать маленькая, это многих привлекает, у нее хорошее здоровье, это тоже важно. Надо идти на танцы. Они кончатся, когда поезд войдет на территорию Франции.
— Спускаюсь,— сказал я.
Он торопливо встал и вышел из комнаты. Я дал ему время предупредить Карлу, вымыл лицо, аккуратно причесался и спустился вниз.
На террасе сидело много народу, больше чем за завтраком. Многие собирались идти на танцы и начали свой вечер с доброго обеда. Она тоже находилась там. Она увидела, что я один и сильно припозднился с обедом. Мне показалось, что она немного удивлена. Через некоторое время после моего появления из коридора вышла Карла. Она улыбнулась мне широко и смущенно. Я собрался с силами, и мне удалось улыбнуться ей с понимающим видом. Стол уже был накрыт на двоих. Карлу никто не предупредил.
— Синьора спустится сейчас? — спросила Карла.
— Нет,— ответил я,— она уехала.
Она услышала. И посмотрела на меня так, что я понял: если я захочу, то смогу уйти на яхте. Один шанс из тысячи. Я его получил.
Я выпил два стакана кьянти, один за другим. Она смотрела, как я пью, и, видимо, ждала, когда кьянти начнет действовать на меня. Вскоре подействовало. Я почувствовал, как оно разливается по моему телу, голове, и отдался его власти. Она напудрилась, на ней было черное платье, как будто тоже собралась на танцы. Она была необыкновенно прекрасна и желанна.
Вновь прибывшие в гостиницу, которые еще ничего не знали о ней, все время восхищенно смотрели на нее, тихо переговариваясь. А она смотрела на меня. Один раз я оглянулся, чтобы убедиться, что она смотрит на меня, а ни на кого-то другого позади меня, но там никто не сидел. Нет, на этой стороне террасы не было никого, кроме меня. Я выпил еще один стакан кьянти. Эоло, сидя возле входной двери, тоже смотрел, как я пью, смотрел с симпатией и беспокойством. Он что-то тихо сказал Карле, и она поспешно принесла мне тарелку с пирожками.
