Моряк из Гибралтара - [30]

— Сегодня утром за столом я хорошо видела это.

— Мы совсем разные, а она добрая.

Она улыбнулась. В первый раз мы посмотрели друг другу в глаза.

— А вы не пожалеете? — Ее голос звучал слегка иронично.

— Не знаю, я очень устал.

Я танцевал все лучше и лучше. Руки больше не дрожали.

— Вы хорошо танцуете,— заметила она.

— Так почему «Гибралтар? — спросил я еще раз.

— Потому. Вы знаете Гибралтар?

Внезапно мне стало очень просто с ней.

— О нет.— Я отрицательно качнул головой.

Она немного помолчала.

— Я рада,— сказала она наконец,— что встретила вас.— Мы опять улыбнулись друг другу.— Гибралтар прекрасен. О нем всегда говорят как об одном из важнейших стратегических пунктов в мире, но никогда не упоминают, что там красиво. С одной стороны — Средиземное море, с другой — Атлантика. Они совсем разные.

— Понимаю. Такая же разница, как в здешнем ландшафте?

— Он не похож ни на что другое. Африканский берег просто изумителен: ровное плато с остроконечным пиком прямо в море.

— Вы часто проходили через Гибралтар?

— Часто.

— Сколько раз?

— Думаю, раз шестнадцать. На испанском берегу, с другой стороны, более спокойно.

— Но ведь не потому, что там очень красиво…

— Не только поэтому,— прервала она. Похоже, ей не хотелось рассказывать мне, что так притягивает ее на Гибралтаре.— Из-за нее вы столько выпили за завтраком?

— Отчасти из-за нее, а в основном, думаю, из-за неудавшейся жизни.

Танец закончился. И мы все втроем опять оказались за столиком.

— Ты довольна? — спросила она Карлу.— Ты очень хорошо танцуешь.

— Но я очень редко танцую,— ответила Карла.— И как ни жаль, но мне надо отчаливать.— Потом, внимательно посмотрев на нее, спросила: — А ты вернешься?

Она рассеянно смотрела в темноту, затем медленно зажгла сигарету.

— Может быть,— ответила она.— Если я и вернусь, то только затем, чтобы увидеть тебя, чтобы убедиться, что ты счастлива, что ты удачно вышла замуж.

— О, я еще молодая. И потом… не надо возвращаться только из-за этого.

— Вы собираетесь уходить отсюда? — спросил я.

— Завтра вечером.

Я вспомнил, как Эоло говорил, что она из тех женщин, с которыми легко.

— Вы не можете задержаться еще на один день?

Она опустила глаза и сказала извиняющимся тоном:

— Это трудно. А вы надолго в Рокке?

— Не знаю еще, наверное, надолго.

Опять заиграла музыка. Карлу снова пригласили.

— Теперь можно все время танцевать.

— Это вы о чем?

— Ведь вы уезжаете.

Она не ответила.

— Расскажите мне о вашем судне,— попросил я,— о «Гибралтаре».

— Боюсь, это будет рассказ не о судне.

— Мне говорили, что эта история связана с мужчиной. Он из Гибралтара?

— Нет. На самом деле он ниоткуда. Может быть,— добавила она,— я смогла бы отправиться в путь послезавтра.

Что я себе вообразил? В открытом море, говорил Эоло, ей было достаточно своих моряков. Мои руки больше не дрожали, чувствуя ее тело, и я не терял рассудка.— Вы больше не с этим мужчиной?

— Нет.

— Вы его оставили?

— Нет, он…— сказала она и тихо добавила: — Ладно, послезавтра.

— От кого это зависит?

— От меня.

— У вас, что, точное расписание?

— Это необходимо,— она улыбнулась.— Точный график должен быть не только у приливов и отливов.

— Конечно, особенно в Средиземном море.

Она засмеялась.

Я стал думать о мужчине, который мог оставить такую женщину. И ничего не понимал. Мы больше не разговаривали.

— А вы, почему вы бросили эту женщину? — спросила она едва слышно.

— Я уже говорил вам, что не было особенно веской причины.

— И все же что-то лежало в основе?

— Я не любил ее. Я ее никогда не любил.

Закончился очередной танец. К столику подошла разгоряченная танцем Карла.

— Мне так жаль, что вы уезжаете,— сказала она.

Наверное, эта мысль не покидала Карлу: даже танцуя, она думала об этом.

— Ты мне очень нравишься,— сказала она Карле. Она бросила на меня быстрый взгляд, а затем снова повернулась к Карле. Но я продолжал думать о мужчине, который бросил такую женщину.

— Тебе надо выйти замуж,— продолжала она разговор с Карлой.— Не поступай, как твои сестры. Побыстрей выходи замуж, но только после того, как убедишься в нем.

Карла задумалась и покраснела.

— Отец говорит, что выйти замуж трудно, но выбрать, должно быть, еще труднее.— И она опять немного покраснела.

— Послушай, надо, чтобы ты сама его выбрала.

— О! — сказала Карла,— я не смогу.

— Сможешь.

— Я хочу пить,— сказал я, вставая,— пойду раздобуду где-нибудь выпить.

Я пошел в бар и вернулся с тремя стаканами кьянти.

Пока я ходил, Карла ушла танцевать. И я выпил ее кьянти.

— Пойдемте еще потанцуем,— предложил я.

— Вы так любите танцевать?

— Нет, но ведь надо же танцевать.

Она нехотя встала. Думаю, ей больше хотелось поговорить.

— Почему вы не скажете мне, чтобы я отвязался от вас?

— Потому что не хочу, чтобы вы отвязались от меня.

И тогда, осмелев от кьянти, я попробовал покрепче прижать ее к себе.

— Не надо,— сказала она.

Образ мчащегося в ночи поезда окончательно исчез из моей головы. Я хотел ее. Это пришло откуда-то издалека. Из давно забытой зоны мозга, из недр моего тела.

— Мне хотелось бы, чтобы вы рассказали о нем.

Эта женщина сегодня была со мной, а завтра она уедет. Я желал ее, именно такую.

— Он был, если хотите, просто моряк. Он болтался в маленькой шлюпке посреди пролива, когда мы заметили его с борта яхты. Он подавал сигнал бедствия, и мы взяли его на борт. Вот так это начиналось.