Моряк из Гибралтара - [24]

Я старался не смотреть на нее. Я просто приказывал себе. Довольно много времени я пренебрегал ее существованием.

— Ты, правда, не любишь виноград? — спросила она Карлу.

Ее голос был так же красив, как и глаза. Нет, она не американка. Она говорила по-итальянски с французским акцентом.

— Я ем его, чтобы доставить отцу удовольствие,— сказала Карла,— но на самом деле я не люблю его.

Никто, кроме меня, не заметил, что я интересую Карлу больше, чем другие. Может быть, только Жаклин.

— А моя жена любит этот виноград. Мы посадили его, когда поженились. Тридцать лет назад.

Возвращались клиенты. Пришли два охотника с подводными ружьями. Они попросили у Эоло два стакана кьянти. Он велел Карле обслужить их.

— Каждый год,— сказала Карла, занимаясь клиентами,— повторяется одна и та же история. Когда мы были маленькими, нас силой заставляли есть этот виноград.

— Вечно ты недовольна,— сказала она Карле.

— Не в этом дело,— возразила Карла,— но почему надо заставлять?

Она ничего не ответила. Казалось, беседа сейчас прервется. Но нет. Эоло волновал только виноград, и очень волновал.

— Виноградную лозу дал мне сосед. Но ошибся в сорте, хотел дать другую. Я заметил это через семь лет, и у меня не хватило духу вырвать лозу.

— Когда посадишь растение и оно растет, конечно, жалко…

— Да, да,— охотно подтвердил Эоло,— как же можно вырвать…

Всякий раз, когда я начинал говорить, у меня возникало неудержимое желание смеяться, которому я изо всех сил сопротивлялся. Жаклин все страдала.

— Тебе нравится виноград, который ты хочешь купить в субботу в Сарцане?

— Нравится, раз я выбрала его,— ответила Карла.

Карла покраснела. Вероятно, речь шла о какой-то тайне, известной лишь им двоим.

— Я бы охотно выпил еще,— произнес я.

— Нет,— сказала Жаклин очень тихо, но твердо.

— Почему нет? — спросил я.

— Никакой другой сорт винограда не вьется так, как этот. Моя терраса известна во всем крае,— сказал Эоло.

По-настоящему его слушала только Карла.

— Когда виноград поспел, его надо есть,— изрек я.

— Только я и ем его,— откликнулась Карла.

— Вечно ты недовольна,— повторила она.

— Вы всегда говорите так,— заметила Карла.

— Когда я думаю,— сказал Эоло,— что этот бедный виноград плодоносит каждый год уже тридцать лет, а его выбрасывают… Я сам ем даже больше, чем могу, но я не могу съесть все.

Карла разнесла аперитивы и снова прислонилась к двери в ожидании, когда мать позовет подавать завтрак. Она находилась недалеко от ее стола. Эоло чуть опьянел.

— Весь виноград я не могу съесть один,— продолжал он.

— Каждый год все начинается снова, все повторяется,— сказала Карла.

Она получала удовольствие от того, что разговор крутился вокруг нее. Это было заметно. Когда она начинала говорить, то всегда краснела. Но я видел, что на меня она обращает больше внимания, чем на других.

— Есть вещи,— заметил я,— к которым нельзя привыкнуть.

— Я ем его в таком количестве, что каждый год целых две недели меня мучают колики.

— Ну вот,— смутилась Карла,— кто же говорит о коликах перед едой?

— По моим наблюдениям,— сказал Эоло,— колики полезны для здоровья.

— Посмотрите на него,— обратилась Карла к посетителям.

— Нужно же говорить о чем-нибудь,— бросил я.

Я рассмеялся. Она тоже. Мне уже почти не удавалось не смотреть на нее. Жаклин ничего не слышала и поочередно оглядывала всех нас. Сначала ее, потом меня. Она была очень бледна.

— Каждый год,— сказала Карла,— он рискует умереть из-за винограда. За пятнадцать дней он худеет на три кило. Скоро опять наступит это время.

— Колики помогают мне,— заявил Эоло,— они понижают давление. А потом, я не хочу, чтобы весь виноград пропал.

— Вы правы,— сказал я.

— Даже с риском для жизни? — спросила она.

— Да,— ответил я.

Эоло удивленно посмотрел на меня. Я был совершенно пьян. Жаклин подняла на меня глаза; они смотрели неприязненно и зло. Некоторое время все молчали. Эоло посмотрел на мои пустые стаканы.

Потом я услышал, как она спросила Карлу таким тоном, в котором чувствовалось намерение переменить тему разговора:

— Ты была на танцах вчера вечером?

— Что вы! Он всю ночь ходил взад-вперед перед домом.

— В тот вечер там был еще один,— сказала она.

Она взглянула на меня, но так быстро, что никто, кроме меня, этого не заметил.

— Я знаю,— сказала Карла.

Эоло слушал их с некоторым интересом. Мне больше не хотелось смеяться.

— А если бы мы пошли туда вместе, он разрешил бы тебе? — спросила она.

— Не знаю,— ответила Карла, посмотрев на отца.

Эоло рассмеялся.

— Я уже говорил, с вами — нет.

И тут я насторожился. Мое сердце билось очень сильно.

— Я могу сопровождать Карлу на танцы,— предложил я.

Лицо Жаклин исказилось от гнева. Гнев, конечно, облегчит ее страдания. Я больше ничего ей не должен.

Карла удивленно посмотрела на меня. А она, как мне показалось, без удивления.

— Стало быть, так, да? — сказал Эоло.

— Это доставило бы мне удовольствие,— галантно произнес я.

Жаклин тихо застонала.

— Еще не знаю,— засомневался Эоло,— я скажу вам сегодня вечером.

— Для меня — ничего,— закричала Карла,— а сестрам все, что захотят.

Она, похоже, уже понимала все очарование своей вспыльчивости и нарочито усилила ее, непримиримо глядя на своего отца.