Она тряхнула волосами, они снова разметались по плечам, и весело спросила:
– Так тебе кажется, что я похожа на цыганку?
– В этом платье?
– Может быть, я украла его или выпросила?
– Верится с трудом!
– Предсказать судьбу? Покажите мне вашу руку, Корби, – вошла в раж Эмма.
– Вы можете предсказывать судьбу? – спросила Соверен.
– Да, – сказала Эмма беспечно.
Соверен усмехнулась:
– Вы могли бы ходить по дорогам с нами, завести себе небольшую палатку.
Корби сказал:
– Вы видите небольшую палатку в вашем будущем?
Было странно, что она обрадовалась его мимолетной улыбке.
Она сказала:
– Честно говоря, я все выдумала. Я не умею гадать.
– Давайте я погадаю? – Он взял ее руку, а Соверен и ее отец захихикали и стали ждать, что он скажет.
Эмма судорожно сжала ладонь:
– Нет, спасибо.
– Испугались!
– Лучше не знать будущего.
– А вдруг там приятные неожиданности?
– А если неприятные? Вот я и не хочу знать!
Ее рука была сжата, и он, держа ее за запястье, посмотрел на линии немного ниже мизинца.
– Два ребенка, – объявил он. – Ну, неожиданно?
Соверен рассмеялась, а отец Эммы сказал:
– Хорошо бы.
Эмма покраснела, чувствуя себя неловко, так как она тоже улыбнулась.
– Хорошо, – сказала она, – это только часть моего будущего, и я думаю, что остальное лучше подождать и узнать самой.
В четверг она сделала прическу, собрав волосы в пучок на голове, и удовлетворенно решила, что результат стоил денег, которые она потратила на платье и в парикмахерской. Она гордо и высоко держала голову и совсем не была похожа на цыганку. «Ну, вылитая леди поместья!» – мог бы сказать Корби.
Он ничего не сказал, потому что не видел ее. Его не было рядом, когда Марк позвонил ей, а если бы он и был, она нашла бы способ избежать встречи.
Но это не имело значения. Важно было только то, что скажет Марк. И Марк стоял и молча смотрел на нее долгое время, прежде чем наконец произнес:
– Моя дорогая Эмма, ты очень красива.
Она знала это, и она поняла, что вечер пройдет удачно. «Я люблю тебя, – думала она. – Никто никогда не сможет сравниться с тобой. Мне для тебя ничего не жалко».
Когда автомобиль остановился перед «Редферн-Корт», Марк повернулся к ней и улыбнулся:
– Вот мы и приехали!
Она подумала: «Неужели мне все это снится и я проснусь сейчас?»
Но она не спала. Дом, куда они приехали, был реален, и мужчина, находящийся рядом, тоже. Она должна хорошенько все запомнить, чтобы рассказать потом Крисси. Никто больше не хочет слушать, но Крисси будет ждать истории затаив дыхание.
Обстановка в доме была элегантна. В гостиной висел подлинник Пикассо. Все было какое-то настоящее. В этой среде не терпят подделок. Кроме Эммы. Тихонько она играла свою роль, оставаясь молчаливой и красивой, потому что именно такой ее хотел видеть Марк.
Приглашены были восемь человек. Эмма не знала ни одного, хотя вспомнила некоторые лица по фотографиям из газет. Ни одна женщина в графстве не устраивала большего количества званых праздников и вечеров, чем Марго Аттлесей, хозяйка дома. Присутствовал еще один политик и один миллионер. Все с радостью приветствовали возвращение Марка Хардича и были любезны с Эммой.
Разговор коснулся темы, о которой Эмма имела свое мнение. Она кивала, слушала и ждала, что скажет Марк, прежде чем сама стала говорить. Обсуждались и темы, в которых она была профан, такие, как скаковые лошади и фондовые биржи. Когда дело коснулось имен, она вышла из игры.
Нет, все это неправда. Она попала в этот круг, потому что Марк Хардич привел ее. Никто не относился к ней свысока, она была долгожданной гостьей. Она прошла испытание. Она поняла это уже к концу вечера, когда получила подтверждение одобрения от хозяйки дома. Когда Марк говорил с одним мужчиной, Марго прошептала Эмме:
– Мы так волновались за него! Как хорошо видеть его опять самим собой! – И многообещающе улыбнулась.
Эмма подумала: будет легко сделать из нее друга, хотя вопрос, как далеко может она зайти?
Она была дома только после полуночи. Ее отец все еще не спал, в доме горел свет. И они с Марком вновь расстались вне дома. Эмма предпочла бы, чтобы он зашел в холл, потому что в эти дни многие из ярмарочного городка на лугу гуляли.
Свет был включен и на мельнице. И когда Марк поцеловал ее, пожелав доброй ночи, Эмма обращала на тени больше внимания, чем на поцелуй. Последний раз Корби был свидетелем их прощания. И уж если кто-то опять будет подсматривать, пусть лучше это будет Спарки.
Марк сказал:
– Мне нравится твоя прическа. Ты всегда должна носить такую.
– Хорошо, – согласилась она.
– Сделай такую прическу в субботу, – попросил он.
Они шли в театр в субботу. Она обещала:
– Да, и сегодня был прекрасный вечер.
– Спасибо за компанию.
Без нее он бы не пошел. Она чувствовала это. Марго была права: именно Эмма помогла Марку выйти из его одиночества, и волна гордости обдала ее, когда она заходила в дом. Отец спросил ее:
– Получила удовольствие?
Она не сразу поняла и пробормотала:
– Какое?
Он повторил вопрос, и она улыбнулась:
– Огромное.
– Платье имело успех?
– Да, конечно. – Она направилась в свою комнату. Уже было поздно, и завтра на работу. Любой разговор может рассеять розовое облако, в котором она еще плыла.
