Ромульянин то ли был отключен ниже шеи, то ли имел команду не мешать людям, но он опустил голову, не произнеся ни слова. Врач отошел к другому ящику, набрал там новых пластиковых тубусов и вернулся к верстаку. Свой набор он разложил в ряд, как торговец на провинциальной космолинии.
Бык смотрел на него с любопытством, а Саммю — настороженно, отступив немного назад.
— Мозг органический, и его работа осуществляется по образу и подобию людей, — врач вставил пластиковые тубусы в прямоугольный контейнер. — Мы подаем команды, но одного электричества недостаточно для передачи импульсов между нервными клетками. Большинство синапсов имеют не электрический, а химический механизм действия, а химический передатчик импульсов в человеческом мозге — нейромедиаторы.
— Гормоны?
Врач заправил контейнер, предназначенный внутрь андроиду, вставил его в приемный лоток.
— Да. Серотонин, мелатонин, дофамин.
— У них есть собственные мысли? — Бык внимательно смотрел на ромульянина, который получил свою дозу, но счастливым не выглядел.
— Не в том виде, в каком они есть у людей.
— Удивительно, что они оказались бесполезны против дрифта, — зачем-то сказал Бык.
Врач метнул на него непонятный взгляд, и начал набирать вторую обойму из пластиковых цилиндров.
— Зрелищность боя зависит от манеры движений, — сказал он, не отрываясь от своего дела. — Я попробую сделать так, чтобы со стороны это выглядело особенностями характера, но нужно понимать, что машина останется машиной, какую моторику ей не навяжи.
— И слава богу, — искренне сказал Саммю. — Машина, которая умеет ненавидеть или любить — что может быть страшнее.
— Ближе к делу, — перебил его врач. — Что нужно тем баранам, которые усядутся в кресло с билетами?
Он сделал многозначительную паузу.
— Агрессия, наверное, не помешает, — предположил вместо Саммю Бык, почесав себя за ухом. — Что-то вроде боевого рвения, не знаю, как выразить точнее. Он должен быть устрашающим. Победа не должна быть легкой, это неинтересно.
— Может быть наоборот, сделать его нерешительным? — возразил Саммю. — Истериком или неврастеником?
— Хорошо, истериком или неврастеником, — врач добавил несколько тюбиков в боковые пазы лотка. — Рекуррентная нейросеть учится на основе полученного опыта и отклика. Проще показать, чем рассказать.
В наступившую минуту тишины он свел обратно белые нагрудные крылья и прихлопнул их рукой совершенно по-дружески, словно предлагая андроиду слово. Саммю непроизвольно отступил назад, тогда как Бык напротив, подался вперед и заглянул в прорези маски ромульянина. Ему на какую-то долю секунды показалось, что в щели что-то блеснуло, хотя вероятнее всего, так отразился свет: голова андроида пришла в движение. Тот поднял ее, повернул, опустил, снова поднял, движения ускорялись и были несколько хаотичными. А потом его тело дернулось в захватах держателя.
Бык поспешно ретировался к Саммю, тогда как врач продолжал рассматривать ромульянина со всех сторон. Тот продолжал долбиться в своих захватах, усиливая рывки и удары, и почти выпал из них, когда они разжались. Сделала это рука человека или сам андроид добился свободы, Бык не понял, они с Саммю подпрыгнули совершенно непроизвольно, ромульянин выпрямился на месте, сверля их своими прорезями.
— Вы боитесь его движений, и он пытается оценить вашу реакцию, — пояснил врач. — Попробуйте сейчас не двигаться. Прыгай на месте.
Последнее адресовалось андроиду. Ромульянин подпрыгнул, и продолжил прыгать, потому что отменяющей команды не было. Звук при этом раздавался ухающий и тяжелый, зрители молчали, и через несколько минут прыжки стали одинаковыми и невысокими, монотонно исполняемыми.
— Нет реакции — нет смысла выкладываться, — прокомментировал врач, и снова повернулся к андроиду. — Видишь дверь? Пробей ее кулаком.
Ромульянин перестал прыгать, прошагал к входным дверям и врезал в середину створок. Они были металлическими, и трещинами пошла только краска. На двери появилась вогнутость, потому что удары продолжались, но без явной заинтересованности в конечном результате действий.
— Оставь дверь и подойди ко мне, — поступил новый приказ.
Ромульянин развернулся и прогрохотал по полу к своему повелителю. Врач взял с верстака железную палку и с размаху ударил прямо поперек белой маски. Бык ахнул, и даже Саммю издал неопределенный звук. Полипласту маски ничего не сделалось, но при втором ударе андроид шагнул назад и поднял руку перед собой в качестве защиты. Врач снова замахнулся, робот поднял вверх обе руки и закрыл ими голову.
— Хватит, — не выдержал Бык. — Вы его сломаете.
— Вот они, эмоции зала, — констатировал врач. — Ваши сочувствие и страх за его целостность заставляют его отступать и защищаться таким образом, чтобы ваших эмоций было еще больше.
— Ему больно?
— Нет, конечно, — врач отбросил палку в сторону. — Их панцирь — не кожа, там нет нервных окончаний. Он просто защитил место атаки, но видя вашу реакцию, улучшил свои действия. Искины быстро учатся, если их поощрять. Будем надеяться, сброду в зале понравится управлять ими. По крайней мере, результат боя стабильно будет радовать большую часть зрителей.
