Врач отправил еще один тюбик в лоток андроида таким же движением, каким собакам дают лакомство за безупречно выполненную команду. Быку показалось, что врач сейчас потреплет ромульянина за ухом, но этого не случилось.
— То есть если в зале начнут орать и показывать палец вниз, он убьет кассина? — вдруг оживился Саммю, до которого дошло сказанное. — И отступит, если симпатии зрителей будут на другой стороне?
— Абсолютно верно. Так что пусть ваши кассины молятся, чтобы в зале сидели гуманисты, а не любители мясорубки.
— Люди обожают кровавые зрелища, — отмахнулся Саммю. — Один-другой случай с фаршем нам не помешают. Лишь бы потом он не перекинулся на зрителей. Паникующая толпа нам не нужна, а робот, вышедший из-под контроля, до сих пор популярная тема в кинокошмарах.
— Искины не злятся, — врач отошел к пульту и начал спускать еще одного андроида, пока первый неподвижно усваивал полученное, опустив руки вдоль туловища. — Они выполняют поставленную задачу. Как выглядит злость для стороннего наблюдателя? Громкие крики, агрессивные движения в пустоту, немного саморазрушительных действий, вроде пинания стен или предметов — это простая последовательность действий, которую можно задать извне в зависимости от ряда условий. То же самое относится к радости победителя — торжествующий звук, демонстрация определенных поз и жестов. Остальное им подскажут люди в зале.
— Если зрители захотят крови…
— Он убьет, — отрезал врач. — Что касается прочих человеческих страхов, то их природа темна и идет от отсутствия образования.
Бык украдкой взглянул на Саммю и решил, что насчет кошмара тот вполне мог иметь в виду и себя, хотя ни за что не признается. Чем же тогда вызван его поход в самый эпицентр машинной цивилизации Марахси? Преодолением своих страхов? Вызовом себе? Желанием контроля, в котором не признаешься никогда в жизни? Или чем-то другим?
— А почему ромульянин не может напасть на человека из зала? — спросил он врача. — На чем основана такая уверенность?
Врач сморщил нос.
— Удивительно, что вы всерьез задаете такие вопросы. Представьте, что вы стоите перед банкоматом с открытым окном диалога. Насколько высока вероятность, что он захочет обнулить вашу карту и перевести все деньги неизвестной старушке?
— Нулевая, — ответил вместо Быка Саммю. — У него нет своих желаний.
— Возьмите там шприц с дофамином, — съехидничал врач. — Попробуете награду по-ромульянски.
— Предпочитаю пиво, — отшутился тот. — То есть дрифтеры этим взяли наших бедолаг? Навязали им свою волю? Эмоции?
— Понятия не имею, о чем вы говорите, — ответил врач. — Приведите ко мне хотя бы одного дрифтера, положите на верстак — и я вам скажу принципиальные различия. Рассуждать абстрактно я не умею.
— Если бы я мог это сделать, нашел бы покупателя получше, — хмыкнул Саммю. — За вскрытого дрифтера много не дадут, а вот за целого отвалят прилично. Только едва ли их занесет к нам на шоу.
— Ромул думает иначе, — негромко заметил Бык. — Он считает, что человек Шепарда здесь непременно появится.
Он увидел, что Саммю и врач как-то быстро переглянулись, сделали это непроизвольно, словно хотели убедиться в реакции друг друга.
— На его месте я сделал бы точно так же, — заявил Саммю. — Убедиться, что от дрифта мы так далеко, как это только возможно.
— На его месте я не был бы так уверен, — передразнил его врач. — Без чипа не узнаешь, а они ему вместе с ромульянами не достались.
— Чип можно украсть.
— Они не лежат на виду, а находятся в сейфе Ромула, — губы врача сошлись в одну тонкую линию.
— Разве для дрифтеров проблема вскрыть замок?
— Сейф механический, размером со шкаф и весит полтонны. А скоро вообще потеряет всякую привлекательность для атаки, потому что чипы будут вшиты всем желающим попробовать силы на арене, — сказал врач. — Живые сейфы так просто не отдадут то, что их кормит.
— Кто это решил? — скандальным голосом спросил Саммю, для которого новость явно стала неожиданностью. — Почему я об этом не знаю?
— Идея Ромула, — сладко ответил тот. — Вы имеете что-то против?
Саммю поколебался, но отрицательно качнул головой. Он немного постоял, глядя прямо перед собой, и вдруг, ни слова не сказав, вышел. Врач вернулся к своей работе, предоставив Быку развлекать себя самостоятельно или отправляться в обратный путь в одиночестве. При всей своей нелюбви к катакомбам, Бык выбрал последнее.
Глава 8. Электрическая расправа
Обстановка Марахси выбивала из седла даже самого уверенного в себе человека, а новый диджей таким не выглядел. Тем более удивительным было, что он вник в ситуацию и сразу взялся за дело: порылся в кладбище местных треков, разочарованно откинулся в кресле назад, подумал, потом энергично подсоединил к блоку собственный накопитель и уткнулся в экран, натянув здоровенные наушники. На происходящее внизу он поглядывал одним глазом.
Открытие «Кассиновы» приближалось вместе с границей Новой Виктории, билеты на премьеру были разобраны, и сегодняшняя генеральная репетиция значила многое.
Бык попробовал устроиться удобнее на продавленном диване, но тот жалобно скрипел при каждом движении. От былой красоты у мебели остались только деревянные подлокотники из палисандра да красная плюшевая обивка. Откуда он взялся на Марахси, никто не помнил, видимо, завезли во времена расцвета, которые приходились на постстарательскую эпоху, и сейчас он и его два колченогих брата-кресла изображали места люкс.
