Мадам де Помпадур - [60]

Невеста, прехорошенькая маленькая болтушка, едва из детской, забавляла короля, и де Круа несколько раз записал в дневнике, что, пожалуй, не слишком мудро со стороны мадам де Помпадур позволять им так часто встречаться. В кружке короля царил дух любовного поддразнивания и шуток, и мадам де Шуазель говаривала, что никогда бы не оставила своего мужа, разве что ради короля. Она не первая высказывала подобные настроения. И король сильно ею увлекся. Она водила его на поводу и час за часом информировала мадам д’Эстрад о ходе событий. Мадам д’Эстрад достаточно хорошо знала короля, чтобы дать совет, как с ним обращаться, и блистательно руководила этой интригой из-за кулис. Она говорила крошке, как ей следует вести себя, и внушала, что главным условием ее капитуляции перед королем должно быть удаление маркизы де Помпадур. Все разрешилось во время осеннего вояжа в Фонтенбло. Король подвернул колено на темной лестнице, ведущей в комнату мадам де Шуазель, но награды так и не получил. Он сердился и терял терпение, ангелу явно настало время пасть.

И пока это должно было происходить, мадам д’Эстрад с д’Аржансоном с нетерпением ждали в комнате министра. Там же оказались доктор Кене и Дюбуа, секретарь д’Аржансона, который и описал всю сцену Мармонтелю. Вдруг распахнулась дверь, и влетела мадам де Шуазель, сильно растрепанная и помятая, так что не оставалось сомнений относительно случившегося с ней, и упала в объятия мадам д’Эстрад. «Да, да, я любима, он счастлив, ее прогонят!» Все были рады, кроме доктора Кене. Д’Аржан- сон ему сказал:

—      Но доктор, что вам за разница? Вы все равно останетесь при дворе.

—      Я, господин граф? — отрывисто сказал доктор, вставая. — Я буду с мадам де Помпадур в горе и в радости. — И вышел из комнаты.

Д’Аржансон сильно встревожился, однако мадам д’Эстрад сказала:

—      Он никогда нас не выдаст, я его слишком хорошо знаю, даже и не думайте.

И она оказалась совершенно права, можно было не сомневаться, что Кене никогда никого не выдаст. Но все же их планы потерпели поражение.

В жизнь мадам де Помпадур вошел новый человек и скоро занял в ней важнейшее место. Это был граф де Стенвилль, другой член семейства Шуазель (истории он известен как герцог де Шуазель, так как получил этот титул в 1758 году). Он был мужем сестры господина де Гонто, приятеля маркизы со времен жизни в Этиоле, который вечно твердил обоим, как славно они поладят. В самом деле, судя по их характерам, можно было ожидать, что им будет весело друг с другом. Но к большому разочарованию Гонто, маркиза и Стенвилль поначалу ужасно не понравились друг другу. Стенвилль очень редко ездил в Версаль, так как был парижанином по склонностям и воином по профессии. Он являлся засвидетельствовать почтение королю, когда его к тому обязывал долг, но не чаще.

Случилось так, что во время того знаменитого путешествия он находился в Фонтенбло и с изрядным отвращением наблюдал поведение своей юной кузины. Стенвилль гордился своим родовым именем и совершенно не хотел видеть, как его валяют в грязи. Он был один из величайших покорителей женских сердец своего времени и вел с мадам де Шуазель нечто вроде полуфлирта. Она же, то ли стремясь показаться ему еще интереснее, то-ли не будучи уверенной в следующем шаге, доверилась ему и показала письмо короля. Оно было очень длинное, не оставляло никаких сомнений относительно их связи и содержало обещания услать прочь мадам де Помпадур. Мадам де Шуазель предположила, что Стенвилль будет в восторге, если она окажется на посту официальной любовницы короля — мало кузенов при версальском дворе возражали бы против связи, столь благоприятной для заинтересованного семейства. И когда он спросил, нельзя ли ему оставить письмо у себя до завтра, чтобы хорошенько его обдумать, эта маленькая простофиля согласилась.

Мотивы Стенвилля в этом деле довольно загадочны. Действительно ли его так тревожила честь Шуазелей? Не был ли он сам влюблен в юную особу? Или он понял, что в руки идет единственный шанс в жизни? Если бы мадам де Шуазель утвердилась в роли фаворитки короля, у него были бы все возможности нагреть руки. Но деньги интересовали его меньше, чем большинство людей, потому что он был женат на одной из богатейших женщин Франции. Если он уже обратился мыслями к власти, то мог бы заключить, что от его глупенькой крошки кузины большого толку для ее достижения не будет. Как бы то ни было, он положил письмо в карман и отправился на поиски господина де Гонто, который, как и все вокруг, уже не мог говорить ни о чем другом, кроме дела Шуазель-Романэ. Этот верный друг маркизы сказал, что мадам де Помпадур вне себя из-за этой истории, и очень за нее печалился. Тут его зять начал сыпать таинственными намеками, сказал, что в его власти положить конец ее тревогам, но так как они с маркизой в прескверных отношениях, то он предпочитает сидеть себе и смотреть, до чего дойдет дело, зная при этом, что стоит ему сказать слово...

— Так скажите его! — вскричал Гонто вне себя от волнения. Но пришлось куда сильнее надавить на Стенвилля, так как тот хотел заставить мадам де Помпадур полностью осознать, сколь ценным будет его вмешательство, если он пожелает вмешаться. Лишь после того как Гонто принес от нее череду умоляющих посланий, Стенвилль позволил проводить себя к ней в комнаты. Они застали маркизу в слезах, и ее не слишком утешило то, что сообщил ей Стенвилль — а именно, что мадам де Шуазель ждет ребенка и что муж намерен увезти ее от двора через несколько недель. Но наконец Стенвилль решил, что настало время вытащить козырную карту — письмо короля. Маркиза прочла его, слезы сменил гнев, и она впала в бешенство.