Мадам де Помпадур - [54]

Как-то раз появился король. Латур сделал вид, что не узнал его, собрал вещи и удалился, ворча: «Вы мне говорили, что нам не будут мешать». Позже, когда он рисовал короля, Латур пытался занять его политической пропагандой:

—      Понимает ли, Ваше величество, что у нас нет флота?

Король, который не потерпел бы такой наглости почти ни от кого, отвечал лишь:

—      О, разумеется. Но что это за корабли без конца рисует господин Верне?

Король предложил художнику орден Святого Михаила, приносивший дворянство своему обладателю, но Латур отказался, объяснив, что ему нужно только благородство чувств и не надо никаких привилегий помимо тех, что дает талант.

Сделавшись интендантом строений, Мариньи последовал превосходному примеру господина де Турнема и сделал художника своим личным секретарем. Сначала это был перешедший к нему по наследству от Турнема Куапель, а когда тот покинул пост, взял на его место сначала Леписье, а потом, почти сразу, своего старого друга Кошена. Шевалье Кошен был приятным человеком, проникнутым, как и Мариньи, истинно религиозным преклонением перед искусством. Их переписка доставляет читателю искреннее удовольствие видеть двух хороших, умных людей, находящихся в полном согласии, поглощенных своим делом. Они в самом деле руководили художниками, находили для них жилье, материалы для работы, добывали заказы, следили за их оплатой, назначали время сеансов, предлагали темы и всегда были рядом, чтобы поддержать и вдохновить творцов. В результате сложилось такое счастливое сообщество художников, какое редко бывало на свете. Кошен ни разу ни о ком не написал плохого слова. Речь идет о «Шардене, в чьей прямоте не может быть сомнений, о Парроселе, который всеми любим и уважаем, о Бушардоне с его достославной карьерой, о таком достойнейшем человеке, как Верне, о редких дарованиях господина Токе» и так далее. Ни он, ни Мариньи не выносили графа де Келюса, коллекционера древностей, но даже в личных письмах друг к другу они превозносили его невероятную образованность.

Самым долговечным из всех начинаний мадам де Помпадур и самым плодотворным для Франции, как с точки зрения денежной выгоды, так и славы, стала знаменитая фабрика в Севре. Маркиза любила фарфор так же, как любила цветы, и наполняла им свои комнаты — все больше и больше фарфоровых сосудов, в которых стояло все больше и больше цветов. Их привозили для нее и для других любителей с Дальнего Востока, из Индии, Японии, Кореи, Китая, а также из Саксонии. Она понимала, что таким образом растрачивается много золота, и старалась поощрять французские фарфоровые фабрики в Сен- Клу и Шантильи, а особенно в Венсене.

В 1754 году де Круа с опозданием явился на ужин к королю и присел у маленького столика возле окна с господином де Ламетом. Король обращался с ним очень ласково, посылал к нему на стол всякие лакомства и вообще заботился о нем. Когда трапеза завершилась, король предложил гостям распаковать красивый бело-голубой с золотом обеденный сервиз из Венсена — один из шедевров фарфора, которому суждено было превзойти изделия Дрездена. Затем де Круа услышал, что король подарил мадам де Помпадур целую деревню, Севр, близ ее усадьбы Бельвю, в которой она намерена развернуть производство фарфора, переведенное из Венсена, чтобы держать его у себя на глазах. Тут фарфоровую фабрику ожидало великое процветание, здесь работали многие художники и скульпторы того времени, здесь изобрели дивные цвета — Rose Pompadur — оттенок розового, Bleu de Roi, Gros Bleu — оттенки голубого, цвет зеленого яблока. Форма изделий отличалась новизной, иногда напоминая скорее серебро, чем фарфор. А статуэтки из бисквита работы Пажу, Пигаля, Клодиана, Фальконе, Каффиери и других остались непревзойденными. На вкус французов продукция Севра превосходила мейсенский фарфор. Раз в год в Версале, в одной из комнат королевских апартаментов, происходила распродажа этого фарфора, и придворные знали, что король страшно доволен, когда его покупают. Иногда он сам выступал как продавец. Но сколь красивым ни казался им этот фарфор, они считали, что все же дороговато платить целых 28 луидоров за сахарницу со сливочником или 25 луидоров за вазу для цветов. Но, как и большинство предметов, появившихся при содействии маркизы де Помпадур, они представляли собой прекрасное и выгодное вложение денег.

Еще одно удивительное и очаровательное ремесло, которое любила мадам де Помпадур — искусство резьбы по драгоценным камням. В этой технике камеи проявлял свой великий талант марсельский ювелир по имени Жак Ге. Многие годы мадам де Помпадур закупала его творения и завещала свою коллекцию королю. Сейчас она хранится в Национальной библиотеке. Почти все заметные события их совместной жизни запечатлены в этих крохотных гравюрах: портрет Людовика XV (трехцветный оникс), победа при Фонтенуа (сердолик), король в образе Аполлона венчает короной Гения живописи и скульптуры (сердолик), Мими, собачка мадам де Помпадур (агат), и другие изображения. Их было в общей сложности семьдесят, и мадам де Помпадур сама выполнила по ним серию гравюр. Она очень любила работать в технике офорта, но любовь эта была явно сильнее мастерства. Знаменитый экземпляр трагедии Корнеля «Родогуна», отпечатанный прямо у нее в комнате, под ее наблюдением, имеет фронтиспис с гравюрой маркизы по картине Буше.