Мадам де Помпадур - [53]

В 1757 году маркиза продала королю Бельвю и забрала Шамп у герцога де Лавальера. Она истратила на него тысячи, хотя он ей и не принадлежал. В наши дни владельцы передали дворец государству, и теперь он служит загородной резиденцией премьер- министра Франции. Здание пострадало в 1870 году от немцев и очень неудачно реставрировано, но немалая часть отделки интерьеров сохранилась, в том числе росписи Юэ в одной из комнат — его последняя работа в жизни. Королю Шамп не нравился, поэтому им пользовались очень редко. Мадам де Помпадур взяла себе и дом герцога де Жевра, Сент- Уен, и переделала его. Наконец, она купила замок Менар на Луаре, но съездила туда только два раза незадолго до своей кончины. Менар был завещан брату маркизы, который там и поселился.

«Дворец Менар, — писал своей невестке мистер Джозеф Джекилл, побывавший там в 1775 году, — построенный покойной маркизой де Помпадур на берегах Луары, в двух лье отсюда, и теперь принадлежащий ее брату, занимает одно из первых мест в королевстве по великолепию, как Вам нетрудно заключить, зная имя его основательницы, которая, будучи фавориткой великого короля, располагала средствами и соединяла с самой изящной наружностью ту прирожденную любовь к красоте, которая порождает вкус и порядок. Существовало запрещение осматривать внутренние помещения дворца, так как некоторые люди вели себя столь же неуместным образом, как это случается во дворце королевы в Лондоне. Об этом нам с мистером Родклифом сообщили караульные швейцарцы у ворот. Подкоп был невозможен, так что я решил идти на штурм. Я спросил, дома ли маркиз, и объявил, что английские джентльмены прибыли из Блуа и просят разрешения поцеловать его руку. Мы застали его в подагре, в ночном халате, на котором сиял крест ордена Святого Духа. Я неосторожно сказал: «Как мы счастливы, что нам представился случай выразить свое почтение господину маркизу де Мариньи в ответ на нашу просьбу о разрешении осмотреть самый элегантный замок во Франции, о котором столько говорят путешественники, вернувшись в Лондон», — и получил в ответ поток любезностей, так что не напомни я о подагре, хозяин проковылял бы с нами по всему дому. «Вот здесь, джентльмены, — говорил он, — моя библиотека. Вот издание Теренция, напечатанное и подаренное мне Уолполом из Строуберри Хилла. Эти стулья — английские. Как прекрасно вы делаете конский волос для сидений! А вот Королевский зал. Здесь портреты Людовика XV, Христиана Датского и Густава Шведского, полученные мной из их собственных рук». Я заметил: «Здесь есть свободная панель для портрета Георга III, и если господин маркиз почтит Лондон, избрав его своей резиденцией на зиму, то несомненно сумеет восполнить пробел». «Я не теряю надежды увидеть Лондон, — отвечал маркиз. — Я однажды совсем было собрался нанести вам визит и даже успел нанять дом и сделать запас вина в погребе, как вдруг моя сестра, покойная маркиза де Помпадур, велела мне немедленно явиться в Версаль. «Господин мой брат, — сказала она, — продайте ваш дом в Лондоне и ликвидируйте все дела. Не пройдет и трех месяцев, как их адмиралы Хоук и Боскавен начнут бомбардировать наши берега». Среди бесчисленных достопримечательностей Менара не пропустите гидравлическую машину, которую я недавно построил по улучшенному чертежу той штуки, что стоит у вас в Челси. В моей машине главной движущей силой служит вода, и она являет собой такой шедевр механики, что сделала бы честь даже английскому мастеру».

Все эти дома обставлялись и украшались с таким изощренным вкусом и вниманием к деталям, которые можно оценить, если присмотреться поближе к счетам маркизы от Лазара Дюво, поставщика, который разыскивал нужные предметы, или заказывал их, или переделывал, а затем продавал маркизе. 11 декабря 1751 года он отправил для нее в Эрмитаж:

«Маленький светильник золоченой бронзы с лакированной решеткой, украшенный цветами из венсен- ского фарфора, — 336 ливров.

Две ширмы из цельного амарантового дерева — 48 ливров.

Два маленьких подсвечника дрезденского фарфора — 48 ливров.

Два «попурри» индийской работы, украшенные золоченой бронзой, — 72 ливра.

Статуэка из белого венсенского фарфора, китайский зонтик — 9 ливров.

Голубятня на столбике с голубями на крыше, террасой с двумя фигурками и другими голубями — 168 ливров».

И еще целый скотный двор из фарфоровых животных, которых маркиза заказывала постоянно, так что комнаты ее, наверное, были ими переполнены. Подобные наборы предметов Дюво посылал в ту или другую из ее резиденций по крайней мере раз в неделю, а в некоторые месяцы и почти ежедневно.

Но она не только устраивала дома для себя, а непрерывно придумывала, как бы переделать и улучшить королевские резиденции. В Шуази и в Ла Мюэтт постоянно кипела работа — все переворачивали вверх дном, не говоря уже о Версале.

Маркиза и ее брат контролировали всех художников Франции и проявляли столько такта и знания дела, что никто из этой чувствительной породы ни разу не воспротивился их правлению. Наоборот, когда это правление кончилось, они в один голос сокрушались по поводу сменившей его анархии. Единственным, кто проявлял некоторую строптивость, был Латур, автор пастелей. Это был человек со странностями, и если намеревался отправиться из Парижа в Сен-Клу, то раздевался и цеплялся на буксир к проходящей по реке барже. Он долго ломался, прежде чем согласился нарисовать портрет маркизы, однако все же дал согласие, но при условии, что во время сеансов никто не будет входить в комнату.