Мадам де Помпадур - [50]

В характере Людовика XV была одна болезненная черта, которую иногда приписывали той ужасной неделе, когда двухлетний Людовик потерял отца, мать и брата. Возможно, современный психолог сказал бы, что это объяснение слишком надуманно. Он очень любил говорить о людях на смертном одре, об устрашающих медицинских подробностях, которые в ту пору не прикрывали никакими завесами приличия. Весь двор всегда знал, когда король или королева принимали слабительное, и все открыто обсуждали любые вопросы женского здоровья.

—      Вы уже решили, где вас похоронят? — спросил однажды король у престарелого маркиза де Сувре.

—      В ногах у Вашего величества, — был бестактный ответ.

Когда король впадал в это мрачное и нездоровое расположение, он обыкновенно просил мадам де Помпадур не смешить его. Однажды он ехал в Шуази и его карета сломалась, тогда он сел третьим в экипаж маркизы, которая ехала с приятельницей, маршальшей де Мирепуа. Он разглядел на фоне неба кресты на ближнем холме, сказал, что здесь, наверное, кладбище, и послал одного из всадников своего эскорта посмотреть, нет ли на нем свежих могил. Тот прискакал и доложил, что видел три отверстые могильные ямы. «Надо же, как раз три свежевырытые могилки, просто слюнки текут!» — весело воскликнула Маршальша. Но король остался печальным и задумчивым.

Эта малютка-маршальша была большим утешением для маркизы. Она и «большая» герцогиня де Бранка были ее ближайшими подругами, да и король хорошо к ним относился. Маршальша, урожденная Бово, в первом браке была за принцем Ликсенским из Лотарингского дома. Его убил на дуэли Ришелье. Затем она отказалась от титула, чтобы выйти по любви за маркиза (затем герцога) де Мирепуа. Придворные полагали, что этот бескорыстный поступок говорит о ней как об эксцентричной особе. Мирепуа был солдат, притом и не слишком богатый. Зато их жизнь была сплошным медовым месяцем до 1757 года, когда он поехал в Прованс и там внезапно умер. Маршальша приходилась сестрой маркизе де Буф- флер, одной из прекраснейших женщин своего времени, которую нечасто можно было видеть в Версале, так как она жила в Лотарингии и была любовницей короля Станислава. Обе сестры отличались крайней веселостью и смотрели на жизнь как на превосходную шутку. По рассказам современников, обе никогда не старели, потому что в их сердцах царила вечная весна. Но если мадам де Мирепуа любила одного лишь маршала, то мадам де Буффлер была очень непостоянна и изменяла не только мужу, но и королю Станиславу.

Маршальша отлично понимала короля, может быть, даже лучше, чем мадам де Помпадур, потому что не была в него влюблена. Так, когда он бывал капризен или начинал как будто поглядывать на других женщин, эта практичная француженка, воспринимавшая жизнь такой как есть, всегда умела утешить свою подругу. «Он к вам привык, ему не нужно ничего объяснять, когда он рядом с вами. Если вы исчезнете и на вашем месте вдруг окажется особа помоложе и покрасивее, я осмелюсь предположить, что он о вас и не вспомнит, но сам он никогда даже пальцем не пошевелит, чтобы заменить вас на другую. Принцы больше всех людей подвержены привычке».

Король был очень капризен, ведь он с младенчества был пупом земли и, конечно, вырос и эгоистичным, и избалованным. Иногда даже маркиза не могла с ним справиться. Вскоре после своего вселения в Версаль она устроила для него пикник в Монтрету, маленькой резиденции в Сен-Клу, которую она с любовью отделала, но вскоре забросила ради близлежащей Ла Селль. Приглашение получили избранные друзья короля, июньский вечер был теплым и приятным, а маркиза в темно-синем платье, расшитом всеми звездами Млечного пути, была неотразима. Словом, все сулило удачный прием. Сначала подали превосходный ужин на террасе под звуки музыки. Когда он закончился, Царица ночи пропела гимн в честь своего гостя, а потом протянула к нему белую руку. Но королю хотелось еще посидеть за столом после ужина, так что он отвернулся. Однако она настояла на своем и повела его к маленькому леску. Впереди шел оркестр, а за королем и маркизой парами, как в менуэте, последовали все гости, расплываясь в улыбках от удовольствия. Один король еле плелся и казался очень сердитым. А кто же этот пастух, сидящий в окружении своих овечек? Ба, да это не кто иной как господин де Ласаль! В восторге от лицезрения столь великого короля в этом сельском прибежище, добрый пастух декламирует несколько строк в его честь, но монарх остается равнодушным. Тут появляется стайка поселян и поселянок, один из них подает королю маску и домино... Но король так и не потрудился их надеть, откровенно зевал во весь рот и скоро в раздражении удалился спать.

Нужно ли говорить, что по поводу этого провала в Версале немало ликовали те, кто не был в числе приглашенных. Королева, подобно многим смиренным святошам, не лишена была некоторой зловредности, а потому не могла не расставить все точки над «i». Она притворилась, что весьма огорчена случившимся, и попеняла мужу на то, что он не оценил усилий мадам де Помпадур угодить ему.

Однако очень скоро маркиза разобралась, какие развлечения ему по душе, и столь огорчительных казусов больше не повторялось. Теперь, если она устраивала сельские праздники, то они действительно были сельскими. Они с королем любили праздники по случаю свадеб деревенских девиц и парней — обитателей различных поместий маркизы. Она обычно женила сразу несколько пар, на этих свадьбах пировали, пели и плясали. Маркизе нравилось обеспечивать приданым бедных девушек, которым без него никогда в жизни не удалось бы выйти замуж.