Люди земли Русской. Статьи о русской истории - [168]

Для познания «верхов» прошлого нашей национальной мысли мы имеем много литературных документов: трактат о государстве – «Завещание Владимира Мономаха», призыв к национальному единству в «Слове о полку Игореве», послания Сергия Радонежского, острую полемику публицистов Грозного и Курбского, иосифлян и заволжских старцев и т. д.

Но это – «верхи» и «имена», а о прослойке между ними и народными массами повествуют ныне документы: переписи, окладные листы, сметы, росписи, челобитные и т. д. Они малоизвестны современному среднему интеллигенту, и рецептурщики типа Вишняка обычно их игнорируют.

Повествуют об этой прослойке и вещественные доказательства, например, камни. К ним я и обращаюсь теперь с вопросом.

* * *

– Кто построил Кремль и его главнейшие соборы?

– Аристотель Фиораванти, флорентиец[217], вызванный в отсталую, некультурную Москву Иоанном Третьим, – бойко ответит русский интеллигент-рецептурщик и вполне удовлетворится этим ответом. Ведь для него на Московской Руси и интеллигенции не было, а вот приехал этакий флорентийский мэтр, и разом камни кремлевских стен запрыгали на свои места. Подобный фармацевт мысли не дает себе труда задуматься над тем, что Аристотель Фиораванти был единственным иностранцем на грандиозном по тому времени строительстве, которое, несомненно, требовало мощного кадра работников-интеллектуалов, т. е. средней технической интеллигенции.

Кто руководил обжогом этого замечательного по прочности кирпича?

Кто составлял расчет его потребности, вычерчивая планы, промеряя котловины, разрабатывая детали строительства и т. д.? Мог ли выполнить все это один иностранный архитектор, к тому же не знавший русского языка? Но ведь кроме Московского Кремля и его соборов, меньшие кремли и соборы были выстроены во Пскове, Новгороде, Рязани, Туле и т. д. Их-то строили уже без участия иностранцев. Кто?

Имена их строителей до нас в большинстве случаев не дошли. Но мы можем назвать общее имя этих людей: русские технические интеллигенты Московской Руси.

* * *

Заскорузлые реакционные «прогрессисты» типа г. Лавды («Русская мысль») глубоко убеждены в том, что с их отъездом из России интеллектуальная жизнь там окончилась, что «культурный уровень низок», «молодежь малограмотна» и т. д. В качестве главного доказательства этих «истин», они приводят провозглашение Сталина корифеем науки языкознания. Но ведь и Нерон был провозглашен некогда «Гомером», однако, это не помешало быть в то же время, в том же Риме, Сенеке, Лукану, Петронию, Витрувию…

Мог ли народ в двести миллионов утратить способность и стремление мыслить?

Передо мной сейчас пачка случайно полученных книг московских изданий 1945–1949 гг. Это мелкие выпуски ОГИЗ, массовой библиотеки «Искусства», «Московского рабочего», «Москва в ее прошлом и настоящем», «Советская музыка» и т. д. «Имен» среди их авторов нет. Они написаны средними русскими подсоветскими интеллигентами, какими-то Снегиревыми, Субботиными, Леоновыми, Роммами; написаны без претензий, просто, дельно, грамотно, на основе огромной работы, сбора чернового материала по прошлому России, проделанной тем же средним русским интеллигентом – рядовым научным работником, историографом, археологом социологом, инженером… Они рассчитаны на такого же середняка-читателя.

По темам они различны, но все объединены одним общим стремлением: найти свои корни в своем национальном прошлом, установить прямое родство между строителями древнего русского Кремля и потенциальными защитниками Кремля современного.

Несомненно, что это направление мысли сейчас протежируется сверху. Но столь же несомненно, что оно встречает широкий отклик снизу, ибо сам их автор, средний современный русский интеллигент – функция этого «низа», его производное, тесно с ним связанное.

Этот русский подсоветский интеллигент-середняк страстно ищет сейчас своего национального предка, срывает сигнатурки[218], навязанные ему минувшим «прогрессивным» веком, находит его… даже имена, затертые и затерянные вишняками минувшего «прогрессизма».

* * *

Вот одна из этих книг: «Село Коломенское» А. Субботина[219].

С ее страниц смотрит на читателя дворец царя Алексея Михайловича с 270 комнатами и 3.000 окон. Его архитектура ярка, гармонична и самобытна. Он поражает своей красотой.

«Семь дивных вещей древний мир читаше,

Осьмой див – сей дом – время имать наше…»

– пишет о нем современный ему поэт Симеон Полоцкий.

Эта «новостройка» исконной Московской Руси выполнена за один строительный сезон Плотничьим старостой Сенькой Петровым и стрелецким плотником Ивашкой Михайловым.

Читающие о них Петровы и Михайловы, современные подсоветские русские профтехнические средние интеллигенты, воздвигающие теперь корпуса в 270 зал с 3.000 окон, не почувствуют ли они своей кровной связи с этими предтечами, всей силы неистребимой в сердцах людей национальной традиции?

Далее, современные токари и фрезеровщики, Павлов, Иванов, Николаев, а также и руководящий ими инженер Окулов прочтут в этой книжке, что поразившая иностранца Рейтенфельса искуснейшая резьба этого дворца была выполнена в 1667 г. «резчиками Давидом Павловым, Андреем Ивановым, Федором Николаевым, под руководством Герасима Окулова».