Люди Джафара - [11]
Но однажды он меня всё же поймал. Часа в три ночи неожиданно ворвался в туалет — плечики вперёд, глазоньки безумные — и прямиком ко мне. Я-то сигарету успел отстрелить достаточно далеко — сработал доведенный до автоматизма условный рефлекс — так, что она пролетела метров десять и совершила мягкую посадку в комнате для чистки обуви. Но только Резун её как будто нюхом учуял, параноик чёртов! Кинулся, подобрал. Счастливый, как слон.
«Это ваша сигарета, товарищ курсант?»
«Никак нет, товарищ старший лейтенант.»
«Значит, это не ваша сигарета?»
«Не моя.»
«А чья же это тогда сигарета, товарищ курсант?» «Не знаю, товарищ старший лейтенант. Чья-то чужая, наверное. Здесь много народу бывает.»
«Так значит, это не ваша сигарета?»
И так — минут двадцать. Как ему, дураку, не надоест? Но я держусь.
«Так это не ваша сигарета, товарищ курсант?» «Не моя.»
«Вы — хитрый курсант!» — в устах Резуна это резюме равносильно уличению в государственной измене. «Моя это сигарета!» Мы с Резуном как по команде оборачиваемся. В дверном проёме стоит Лёша Медведь — на заспанной роже наглое выражение, руки скрещены на широченной груди.
«Ваша? — изумляется Резун. — А вы разве курите, Медведев?»
«Иногда.»
Резун раздражённо матерится и выходит из туалета.
После этого случая я, когда курил, старался располагаться спиной к дючкам или к окну, чтобы при малейших признаках опасности выстреливать сигарету из зоны досягаемости. Голь на выдумки хитра.
Курсанты невесело шутили, что в Севре появился новый эталон. Эталон соответствия уставным требованиям — «один джафар». В соответствии с этим, по нашему мнению генерал-майор Старун тянул примерно на девять десятых джафара, старший лейтенант Резун — где-то на шесть десятых, а наш новый комбат майор Батраков — и вовсе на одну десятую от силы.
Впрочем, сам Джафар, хотя и был севрским эталоном, всегда хотел походить на генерала. Он пытался так же держаться, так же командовать, выработать такой же голос. И так же как генерал пытался сделать училище «образцово-показательным», так и Джафар превращал в «образцово-показательный» свой дивизион.
Но генералу действительно «шло» командовать. Когда он своим хозяйским басом гудел с трибуны: «Училище, ра-а-авня-а-айсь!.. Сми-и-ирно-о!.. Офицеры Управления — прямо, остальные — на-а-апра-аво!.. На одного линейного дистанции!.. Шагом… ма-а-арш!..» — это было как… как праздник. Оркестр выбегал на середину плаца и играл «Армянский марш», а батареи одна за другой молодцевато печатали шаг мимо тирана в генеральских погонах, и ощущалось, что он, этот тиран, действительно может двигать горы и переставлять с места на место леса.
А Джафар, если и пытался копировать генерала, то с непременным риском оскандалиться. Однажды в понедельник — день жестокой строевой подготовки — он решил в очередной раз попробовать. Построил дивизион на плацу — повзводно, чтобы получилось вроде как помасштабнее — и вовсю пытается подражать генералу. Рядом занимался другой дивизион, так они животики надорвали, глядя на нас.
А Джафар знай себе руководит. Грудочку выпятил — явно под генерала — и орёт:
«Дивизион, равняйсь! Смирно! На одного линейного дистанции… — линейные побежали, как положено, — первый взвод — прямо, остальные — напра-во!.. — и видно, как балдеет от собственных команд. Как будто тепло алкогольное в его щуплой грудочке разливается. — Шагом!..»
И отходит, отходит назад, для полного охвата личного состава, так сказать, отходит дальше, ещё дальше, набирает побольше воздуха в лёгкие… Потом спотыкается и падает задницей в клумбу, так и не скомандовав «марш!» Фуражка улетела чёрт знает куда, а он продолжает сидеть, увязнув в жирной влажной земле и выставив наружу манекенские свои ножки.
Соседний дивизион грохнул смехом, а у нас — гробовая тишина: настолько всё произошло неожиданно, что просто не знаем, как себя вести. Тут у Джафара на лице появляется тупенькая такая, растерянная улыбочка, которую мы немедленно воспринимаем как разрешение выразить свои чувства.
Как мы ржали! Куда тому Хазанову со всем его юмором браться! Правда, когда Джафар поднялся, смех моментально стих: комдив ведь мог и заметить, кто громче всех смеётся. (Впрочем, он и так нам этот смех вспомнил: в тот день мы дополнительно пробежали три кросса и занимались строевой до самого отбоя.)
Если честно, то далеко не один Джафар в нашем училище пытался походить на генерала. Равнялись на начальника училища многие офицеры. И выглядело это не менее глупо.
Например, когда старший лейтенант Белоконь, малюсенький дядечка с фальцетом-пикколо, вёл батарею в столовую, он непременно становился на бровочку, чтобы казаться повыше, и, подражая интонациям генерала, чирикал: «..рея! …няйсь! …рна!..» Смешно до колик.
У старшего лейтенанта Тарасова по прозвищу «Интеллигент» стремление походить на генерала проявлялось несколько по-иному: он пытался говорить с вальяжной оттяжкой и ходил всё время с надутой грудью. Хотя любимымй текст у него был свой: «Товарищ курсант, у вас сапоги не почищены, — бывало, говаривал своим надтреснутым тенором, поджав губки и отставив мизинчики, этот человек. — Вы что, хотите, чтобы целый командир взвода вам их почистил? Так я почищу. На все четыре года. Пять нарядов на службу.»
Книга молодого писателя Валерия Примоста — это плод его личного опыта и мучительных раздумий. Она повествует о жизни солдата в Забайкальском военном округе серединиы восьмидесятых, о давящем человеческие судьбы армейском механизме. Это обнаженный до крика рассказ о том, чего не может быть между людьми, о том, какая хрупкая грань отделяет человека от нечеловека, от человека, превратившегося в одноклеточное либо в хищного зверя.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Требуется вычитка, желательна сверка с бумагой — много ошибок OCR, вычитано глава 6–9.
Книга Валерия Примоста «Приднестровский беспредел» продолжает серию «Эпицентр». Крушение идеалов молодого человека, оказавшегося в центре Приднестровского конфликта — результат раскрытия беспрецедентной коррупции в высших армейских кругах.
1941 год. Амстердам оккупирован нацистами. Профессор Йозеф Хельд понимает, что теперь его родной город во власти разрушительной, уничтожающей все на своем пути силы, которая не знает ни жалости, ни сострадания. И, казалось бы, Хельду ничего не остается, кроме как покорится новому режиму, переступив через себя. Сделать так, как поступает большинство, – молчаливо смириться со своей участью. Но столкнувшись с нацистским произволом, Хельд больше не может закрывать глаза. Один из его студентов, Майкл Блюм, вызвал интерес гестапо.
Что между ними общего? На первый взгляд ничего. Средневековую принцессу куда-то зачем-то везут, она оказывается в совсем ином мире, в Италии эпохи Возрождения и там встречается с… В середине XVIII века умница-вдова умело и со вкусом ведет дела издательского дома во французском провинциальном городке. Все у нее идет по хорошо продуманному плану и вдруг… Поляк-филолог, родившийся в Лондоне в конце XIX века, смотрит из окон своей римской квартиры на Авентинский холм и о чем-то мечтает. Потом с риском для жизни спускается с лестницы, выходит на улицу и тут… Три персонажа, три истории, три эпохи, разные страны; три стиля жизни, мыслей, чувств; три модуса повествования, свойственные этим странам и тем временам.
Герои романа выросли в провинции. Сегодня они — москвичи, утвердившиеся в многослойной жизни столицы. Дружбу их питает не только память о речке детства, об аллеях старинного городского сада в те времена, когда носили они брюки-клеш и парусиновые туфли обновляли зубной пастой, когда нервно готовились к конкурсам в московские вузы. Те конкурсы давно позади, сейчас друзья проходят изо дня в день гораздо более трудный конкурс. Напряженная деловая жизнь Москвы с ее индустриальной организацией труда, с ее духовными ценностями постоянно испытывает профессиональную ответственность героев, их гражданственность, которая невозможна без развитой человечности.
«А все так и сложилось — как нарочно, будто подстроил кто. И жена Арсению досталась такая, что только держись. Что называется — черт подсунул. Арсений про Васену Власьевну так и говорил: нечистый сосватал. Другой бы давно сбежал куда глаза глядят, а Арсений ничего, вроде бы даже приладился как-то».
В этой книге собраны небольшие лирические рассказы. «Ещё в раннем детстве, в деревенском моём детстве, я поняла, что можно разговаривать с деревьями, перекликаться с птицами, говорить с облаками. В самые тяжёлые минуты жизни уходила я к ним, к тому неживому, что было для меня самым живым. И теперь, когда душа моя выжжена, только к небу, деревьям и цветам могу обращаться я на равных — они поймут». Книга издана при поддержке Министерства культуры РФ и Московского союза литераторов.
Жестокая и смешная сказка с множеством натуралистичных сцен насилия. Читается за 20-30 минут. Прекрасно подойдет для странного летнего вечера. «Жук, что ел жуков» – это макросъемка мира, что скрыт от нас в траве и листве. Здесь зарождаются и гибнут народы, кипят войны и революции, а один человеческий день составляет целую эпоху. Вместе с Жуком и Клещом вы отправитесь в опасное путешествие с не менее опасными последствиями.