Люди Джафара - [9]
Орём, что есть мочи. В исступлении колотим ногами и размахиваем руками. Уже не ощущаем ни холодного ветра, ни дождевых капель на лицах.
«Левой, левой, раз-два-три! Левой, левой, раз-два-три!»
Джафар шагает сбоку от строя, неутомимо отсчитывая ритм и время от времени выкрикивая команды. Он тоже топчет плац от души. Словно втаптывая в этот мокрый асфальт всех нас, со всем нашим курсантским содержимым. Они, джафары, всегда будут нас топтать. Но к счастью, никогда не затопчут до конца. Я в это искренне верю.
«Дивизион, смирно, равнение… направо!.. Вольно… Дивизион, смирно, равнение… налево!..»
Больше ничего не слышно, кроме команд. Ничего не видно, кроме затылка курсанта спереди. И мыслей больше нет. Только одна: «Когда же это всё закончится?!»
Идём. Времени больше нет. Оно исчезло. Поэтому наша строевая подготовка будет продолжаться вечно. Ну и ладно. Нам уже всё-равно.
«Дивизион, стой! Направ-во!.. Товариш майор, — бросает Джафар Серову, командиру одиннадцатой батареи, — отведите дивизион на ужин…»
«Как, уже время ужина?» — мелькает где-то на границе сознания полупрозрачная мысль.
«…а после ужина опять на плац. Продолжим занятие…»
«Дивизион, равняйсь! Смирно! Нале-во! На приём пищи — шагом марш!» — командует Серов.
Идём…
Обычно до определённого момента всех рядовых курсантов дерут примерно одинаково. Но в конце концов в курсантской жизни начинают происходить некие события, рождающие те или иные предпочтения. Для нас с Виталиком Ведищевым первым таким событием стало наше — возмутительно скоропалительное с точки зрения товарищей Чегликова и Резуна — отбытие в отпуск.
И когда мы вернулись в училище, то сразу же почувствовали, что находимся на особом, «расстрельном» счету. Особенно я. Конечно, о Виталике Ведищеве Чегликов тоже не забывал, но основное внимание уделил мне, потому что именно меня почему-то считал зачинщиком похода в политотдел. В первую же неделю он напихал мне столько нарядов на службу, что я потом очень долго просто жил в туалете.
К счастью, вскоре у Чегликова начались крупные неприятности, из-за которых он в конце концов навсегда лишил нас своего присутствия. Только это и спасло меня от пожизненного заключения у «дючек».
А неприятности эти заключались в следующем. Каждый раз, когда майор Чегликов заступал дежурным по училищу, он словно с цепи срывался. На целые сутки он как будто становился Джафаром и начинал «бомбить» каждого третьего курсанта, попадавшегося ему на глаза. Только Чегликов не раздавал наряды на службу или сутки ареста. Он забирал у провинившихся военные билеты. Чтобы потом отдать непосредственным начальникам означенных курсантов: разберитесь, мол.
Как оказалось в последствии, в изымании военных билетов был свой глубокий материальный смысл. Ведь согласно Уставу курсант может иметь при себе только — носовой платок и расчёску в левом кармане х/б, бархотку в правом кармане брюк, военный и комсомольский билеты во внутреннем кармане; о кошельках и бумажниках в Уставе ничего не сказано, поэтому деньги курсанты обычно хранили именно в военном билете.
Короче говоря, Чегликов отбирал военные билеты и изымал оттуда деньги, а потом отдавал билеты комдивам проштрафившихся курсантов. Комдив — если, конечно он не Джафар — никогда не будет разбираться с нарушителем самолично. Он просто отдаст военный билет комбату. Тот — взводному. Взводный — своему заместителю, сержанту. Тот, в свою очередь, командиру отделения, который, собственно, уже и наказывает курсанта. Пойди-ка разбери, на каком из звеньев длинной цепочки пропали твои денежки!
Чегликов знал, что делал: за один свой наряд он мог заработать дополнительно по меньшей мере месячный лейтенантский оклад.
И его никогда бы не словили, если бы не зарвался, не украл деньги из висевшей в канцелярии шинели командира взвода старшего лейтенанта Бедака.
(Бедак — огромный грубый мужлан — потом долго насиловал выстроенную в расположении батарею, пытаясь выяснить, кто же всё-таки украл деньги. «Батар-рея, я хочу поймать вор-ра!.. Поймать вор-ра…» — рычал он дуплетом, внимательно разглядывая лица курсантов — не побледнеет ли кто? Никто не бледнел.)
Майора Чегликова каким-то образом всё же разоблачили — как обычно, кто-то что-то видел, кто-то что-то слышал, — потом пошли раскручивать дальше, и снежным комом покатились на свет Божий прочие его клептоманские проделки — и с военными билетами, и с отпускными деньгами для курсантов, которые он исправно получал в финчасти, но частенько «забывал» отдавать отпускникам, — и ещё какие-то злоупотребления с сухпаем на учениях…
В общем, был суд офицерской чести, Чегликова выгнали из партии и из армии, и он навсегда покинул наше училище.
Впрочем, я слышал, что он себя сейчас отлично чувствует: устроился заведующим цехом на мясокомбинат. Уверен, его туда охотно взяли. С таким-то опытом работы!
Старшему лейтенанту Резуну было несколько сложнее портить мне кровь, потому что он не являлся моим прямым начальником.
Всё же он нашёл способ сделать наши отношения более тёплыми. Этим способом стала борьба с табакокурением.
Как бы то ни было, а в туалете я благодаря неустанной заботе комбата Чегликова окопался надолго.
Книга молодого писателя Валерия Примоста — это плод его личного опыта и мучительных раздумий. Она повествует о жизни солдата в Забайкальском военном округе серединиы восьмидесятых, о давящем человеческие судьбы армейском механизме. Это обнаженный до крика рассказ о том, чего не может быть между людьми, о том, какая хрупкая грань отделяет человека от нечеловека, от человека, превратившегося в одноклеточное либо в хищного зверя.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Книга Валерия Примоста «Приднестровский беспредел» продолжает серию «Эпицентр». Крушение идеалов молодого человека, оказавшегося в центре Приднестровского конфликта — результат раскрытия беспрецедентной коррупции в высших армейских кругах.
1941 год. Амстердам оккупирован нацистами. Профессор Йозеф Хельд понимает, что теперь его родной город во власти разрушительной, уничтожающей все на своем пути силы, которая не знает ни жалости, ни сострадания. И, казалось бы, Хельду ничего не остается, кроме как покорится новому режиму, переступив через себя. Сделать так, как поступает большинство, – молчаливо смириться со своей участью. Но столкнувшись с нацистским произволом, Хельд больше не может закрывать глаза. Один из его студентов, Майкл Блюм, вызвал интерес гестапо.
Что между ними общего? На первый взгляд ничего. Средневековую принцессу куда-то зачем-то везут, она оказывается в совсем ином мире, в Италии эпохи Возрождения и там встречается с… В середине XVIII века умница-вдова умело и со вкусом ведет дела издательского дома во французском провинциальном городке. Все у нее идет по хорошо продуманному плану и вдруг… Поляк-филолог, родившийся в Лондоне в конце XIX века, смотрит из окон своей римской квартиры на Авентинский холм и о чем-то мечтает. Потом с риском для жизни спускается с лестницы, выходит на улицу и тут… Три персонажа, три истории, три эпохи, разные страны; три стиля жизни, мыслей, чувств; три модуса повествования, свойственные этим странам и тем временам.
Герои романа выросли в провинции. Сегодня они — москвичи, утвердившиеся в многослойной жизни столицы. Дружбу их питает не только память о речке детства, об аллеях старинного городского сада в те времена, когда носили они брюки-клеш и парусиновые туфли обновляли зубной пастой, когда нервно готовились к конкурсам в московские вузы. Те конкурсы давно позади, сейчас друзья проходят изо дня в день гораздо более трудный конкурс. Напряженная деловая жизнь Москвы с ее индустриальной организацией труда, с ее духовными ценностями постоянно испытывает профессиональную ответственность героев, их гражданственность, которая невозможна без развитой человечности.
«А все так и сложилось — как нарочно, будто подстроил кто. И жена Арсению досталась такая, что только держись. Что называется — черт подсунул. Арсений про Васену Власьевну так и говорил: нечистый сосватал. Другой бы давно сбежал куда глаза глядят, а Арсений ничего, вроде бы даже приладился как-то».
В этой книге собраны небольшие лирические рассказы. «Ещё в раннем детстве, в деревенском моём детстве, я поняла, что можно разговаривать с деревьями, перекликаться с птицами, говорить с облаками. В самые тяжёлые минуты жизни уходила я к ним, к тому неживому, что было для меня самым живым. И теперь, когда душа моя выжжена, только к небу, деревьям и цветам могу обращаться я на равных — они поймут». Книга издана при поддержке Министерства культуры РФ и Московского союза литераторов.
Жестокая и смешная сказка с множеством натуралистичных сцен насилия. Читается за 20-30 минут. Прекрасно подойдет для странного летнего вечера. «Жук, что ел жуков» – это макросъемка мира, что скрыт от нас в траве и листве. Здесь зарождаются и гибнут народы, кипят войны и революции, а один человеческий день составляет целую эпоху. Вместе с Жуком и Клещом вы отправитесь в опасное путешествие с не менее опасными последствиями.