Люди Джафара - [8]
Джафар был настоящим Джафаром и хотел, что-бы каждый его подчинённый стал таким-же точно Джафаром. Большинство так и поступило. Большинство сломалось. А меньшинство потихоньку вычистили. Но никто из мини-джафаров не смог стать другом комдива. У джафаров не бывает друзей.
Срань. Просто срань. И чем дальше — тем хуже. Чем дальше — тем больше я замечал, что обучение будущих боевых офицеров все больше вырождается в «кантики-рантики», в бестолковую муштру, в «уставщину», которая хуже любой дедовщины. Потому что если разговор зайдёт по-грубому, то упрямый себялюбец за себя всегда постоит, лишь бы руки не отсохли и не разучились в кулаки загибаться. А вот если по-уставному, так этот упрямый себялюбец как-раз и есть первый негодяй, потому как прогиба служебного не блюдёт, да ещё и себе на уме. Ну а поскольку в субординационных играх у него на руках одна «малка», а все козыри у начальства, то он, этот негодяй, естественно, в перманентном проигрыше.
Ведь при дедовщине и дух, и дед имеют совершенно равные права. Надо толькь найти в себе смелость потребовать эти права и набраться силы взять их. При «уставщине» всё по-другому. Права есть только у начальства. Подчинённый всегда бесправен.
Именно тогда, в конце первого курса, я начал понимать, какой я дурак набитый. Я ведь почему в училище поступал? Как и большинству семнадцатилетних щеглов, мне мерещились в горячечных снах туманные образы раздутых мышцами молодцов в зелёных беретах, с винтовками Стонера в руках, пробирающихся к одним им ведомым целям во вражеских джунглях; я болел всеми этими кеокушинкаями, гондурасами, «леопардами» и рэмбами, романтической суперменщиной, закованной в пятнистые бронежилеты и исполосованной линиями боевой раскраски; мне ужасно хотелось стать настоящим воякой без страха и упрёка, профессилналом войны. И ещё, этот настоящий вояка должен был быть благородным, галантным, возвышенным и элегантным — патологическая смесь капитана Блада, Казановы, графа де ла Фер и колосса Мемнона…
Наверное, если бы в Полтаве вместо военного училища я наткнулся на вербовочный пункт Французского Иностранного легиона, то немедленно записался бы туда и убыл геройствовать в какой-нибудь Могадишо. Жаль, что молодые люди, выбирая себе судьбу, очень мало думают и очень много мечтают.
Но к счастью или к несчастью в Полтаве не оказалось вербовочного пункта Иностранного легиона. К счастью или к несчастью здесь было только зенитно-ракетное училище.
Энтузиазм безнадёжно слёг ещё во время Курса Молодого Бойца. Окончательно отдали концы все мои романтические бредни зимой, на кафельной плитке отпускного аккорда. Вот тогда бы мне не вернуться из отпуска! Насколько всё было бы проще! Но я вернулся. Энтузиазма уже не было. Однако оставалась ещё инерция. Ленивая река из клея, в которой я застыл и тёк, тёк вниз, в сторону устья, ударяясь о камни и захлёбываясь отравой. А на берегах стояли люди в военной форме и всё глубже запихивали меня в липкую жижу.
Чёртов понедельник! С самой первой недели пребывания в училище невзлюбил я этот день, день усиленной строевой подготовки. Мало того, что и так каждый день дурак-дураком печатаешь шаг на плацу и вообще везде, где только можно, так нет же, существует в неделе ещё такой день, понедельник, в который муштра достигает уровня чуть ли не физического состояния тела.
«Дивизион, равняйсь! Смирно! Первая батарея — прямо, остальные — направо! С места с песней — шагом марш!» — балдеет Джафар.
Идём строевым, старательно стираем подмётки. Воем песню о батрацких сынах. На дворе — ранняя весна. Слякоть, пронизывающий мокрый ветер. Моросит дождик.
Идём, печатая шаг. Ноги в коленях не гнём, поднимаем на сорок сантиметров, как положено. Руками машем — от промежутка в пуговицах до упора за спиной.
«Дивизион, отставить песню! Курсант Рябов, руки при отмашке надо отводить назад до упора. Пять нарядов на службу! Дивизион, благодаря курсанту Рябову — круг по плацу дополнительно!»
Шагаем, как механизмы. Грохот от шагов короткий и слитный — значит, правильно идём, спасибо гаду Джафару за науку.
«Раз, раз, раз-два-три! Раз, раз, раз-два-три! Курсант Деглюк, у вас что, колени не разгибаются? Пять нарядов на службу! Дивизион, благодаря курсанту Деглюку — круг по плацу дополнительно! Старшина, вести подсчёт дополнительных кругов!»
Топчем сапогами мокрый асфальт, разбрызгивая жидкую грязь. Лица — без выражения. Ноги и руки двигаются как заводные.
«Дивизион… кругом… марш!»
Разворачиваемся, идём в обратном направлении. «Плохо, дивизион. Круг по плацу дополнительно!.. Дивизион… кругом… марш!»
Разворачиваемся чётко, как один человек. Идём. Ни у кого не собъётся в сапоге портянка, не ослабеет на шаге нога, не закружится голова. Неположено. Мы отлиты из олова. Мы будем шагать до тех пор, пока мальчику, Хозяину, не надоест играть и он не сгребёт нас в коробку.
«Дивизион… напра-во!.. Нале-во!.. Кругом… марш!.. Песню запевай!»
«ШЁЛ. ОТРЯД. ПОБЕ. РЕГУ. ШЁЛ. ИЗДА. ЛЕКА. ШЁЛ. ПОДКРАС. НЫМЗНА. МЕНЕМ. КО. МАНДИР. ПОЛКА…» — отрывисто выплёвываем осточертевшие слова.
«Отставить песню!.. Вы что, не обедали, дивизион? Круг по плацу дополнительно!.. Дивизион, песню запе-вай!»
Книга молодого писателя Валерия Примоста — это плод его личного опыта и мучительных раздумий. Она повествует о жизни солдата в Забайкальском военном округе серединиы восьмидесятых, о давящем человеческие судьбы армейском механизме. Это обнаженный до крика рассказ о том, чего не может быть между людьми, о том, какая хрупкая грань отделяет человека от нечеловека, от человека, превратившегося в одноклеточное либо в хищного зверя.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Требуется вычитка, желательна сверка с бумагой — много ошибок OCR, вычитано глава 6–9.
Книга Валерия Примоста «Приднестровский беспредел» продолжает серию «Эпицентр». Крушение идеалов молодого человека, оказавшегося в центре Приднестровского конфликта — результат раскрытия беспрецедентной коррупции в высших армейских кругах.
1941 год. Амстердам оккупирован нацистами. Профессор Йозеф Хельд понимает, что теперь его родной город во власти разрушительной, уничтожающей все на своем пути силы, которая не знает ни жалости, ни сострадания. И, казалось бы, Хельду ничего не остается, кроме как покорится новому режиму, переступив через себя. Сделать так, как поступает большинство, – молчаливо смириться со своей участью. Но столкнувшись с нацистским произволом, Хельд больше не может закрывать глаза. Один из его студентов, Майкл Блюм, вызвал интерес гестапо.
Что между ними общего? На первый взгляд ничего. Средневековую принцессу куда-то зачем-то везут, она оказывается в совсем ином мире, в Италии эпохи Возрождения и там встречается с… В середине XVIII века умница-вдова умело и со вкусом ведет дела издательского дома во французском провинциальном городке. Все у нее идет по хорошо продуманному плану и вдруг… Поляк-филолог, родившийся в Лондоне в конце XIX века, смотрит из окон своей римской квартиры на Авентинский холм и о чем-то мечтает. Потом с риском для жизни спускается с лестницы, выходит на улицу и тут… Три персонажа, три истории, три эпохи, разные страны; три стиля жизни, мыслей, чувств; три модуса повествования, свойственные этим странам и тем временам.
Герои романа выросли в провинции. Сегодня они — москвичи, утвердившиеся в многослойной жизни столицы. Дружбу их питает не только память о речке детства, об аллеях старинного городского сада в те времена, когда носили они брюки-клеш и парусиновые туфли обновляли зубной пастой, когда нервно готовились к конкурсам в московские вузы. Те конкурсы давно позади, сейчас друзья проходят изо дня в день гораздо более трудный конкурс. Напряженная деловая жизнь Москвы с ее индустриальной организацией труда, с ее духовными ценностями постоянно испытывает профессиональную ответственность героев, их гражданственность, которая невозможна без развитой человечности.
«А все так и сложилось — как нарочно, будто подстроил кто. И жена Арсению досталась такая, что только держись. Что называется — черт подсунул. Арсений про Васену Власьевну так и говорил: нечистый сосватал. Другой бы давно сбежал куда глаза глядят, а Арсений ничего, вроде бы даже приладился как-то».
В этой книге собраны небольшие лирические рассказы. «Ещё в раннем детстве, в деревенском моём детстве, я поняла, что можно разговаривать с деревьями, перекликаться с птицами, говорить с облаками. В самые тяжёлые минуты жизни уходила я к ним, к тому неживому, что было для меня самым живым. И теперь, когда душа моя выжжена, только к небу, деревьям и цветам могу обращаться я на равных — они поймут». Книга издана при поддержке Министерства культуры РФ и Московского союза литераторов.
Жестокая и смешная сказка с множеством натуралистичных сцен насилия. Читается за 20-30 минут. Прекрасно подойдет для странного летнего вечера. «Жук, что ел жуков» – это макросъемка мира, что скрыт от нас в траве и листве. Здесь зарождаются и гибнут народы, кипят войны и революции, а один человеческий день составляет целую эпоху. Вместе с Жуком и Клещом вы отправитесь в опасное путешествие с не менее опасными последствиями.