Ладья под пирамидой - [43]
Существует предположение, что Царская ладья тоже входила во флотилию, но в более крупную. Во всяком случае, у Хеопса могли быть корабли и которыми он пользовался при жизни, и которые были построены специально для его погребения. На одном из последних, очевидно, переправляли к пирамиде гроб с его мумией, его набальзамированные внутренности, может быть, в таком же алебастровом сосуде, как у царицы Хетепхерес, различные похоронные принадлежности и царскую погребальную утварь, а также богатые жертвоприношения, дабы фараон был счастлив и ни в чем не нуждался в загробной жизни. А потом эти суда захоронили рядом с пирамидой Хеопса, чтобы они служили ему вечно.
Царская ладья фараона Хеопса — это самое древнее, самое большое и лучше всего сохранившееся из всех до сих пор обнаруженных древних судов — поразительное свидетельство мастерства древних корабелов и бесценный образец истории мореходства. Тем более обидно, что эта уникальная ладья, так тщательно и остроумно восстановленная Ахмедом Юсефом Мустафой, сегодня оказалась практически ничем не защищенной от внешних воздействий в музее, который в лучшем случае просто не выполняет своего назначения, а в худшем — явно угрожает самому существованию корабля.
«Деревянные части судна, — писал покойный доктор Абдель Монейм Абубакр в 1971 году, — были такими прочными и новыми, словно их изготовили всего год назад». Кемаль эль-Маллах вспоминает, что, когда он вскрыл траншею в 1954 году, цвет дерева был теплым и светлым и оно «было так тщательно отполировано, что порой я видел свое отражение в боковых досках корпуса». Теперь, к сожалению, ничего подобного уже нельзя сказать. Несмотря на все внимание, которое по-прежнему оказывают Царской ладье, особенно Хаджа Ахмед, постоянно следящий за состоянием деревянных частей, корабль не удастся надолго сохранить, если его не переведут в подходящее помещение, где он будет огражден от колебаний температуры и влажности, а также от возможного воспламенения, что в условиях почти безводного пустынного плато наверняка приведет к катастрофе.
Специалисты по сохранению древнего дерева сходятся во мнении, что идеальными для восстановленной ладьи были бы условия, максимально приближенные к атмосфере погребальной траншеи, где она пролежала в целости и сохранности около четырех с половиной тысяч лет. Но даже наилучший из кондиционеров вряд ли может поддерживать эти условия В' стеклянном бараке, установленном в пустыне. Температура в корабельной траншее не превышала в среднем 22 °C. Температура в музее часто поднимается до 40°. Но высокая температура и сухой воздух сами по себе не так опасны, как колебания температуры и влажности. Дерево, даже 4500-летнего возраста, остается живой органикой, которая реагирует на окружающую среду, сжимается и расширяется от холода и жары, от сухости и сырости. Подобные постоянные изменения, происходящие зачастую за короткие периоды времени, вызывают в древних досках критические напряжения, близкие к разрушительным, и тут уж ничего нельзя поделать. Кроме одного: изменить условия, в которых сегодня находится Царская ладья.
По-видимому, проще всего переоборудовать стеклянный музей или построить другой, подходящий для Царской ладьи, в соответствующих условиях; это обошлось бы намного дешевле, чем, например, спасение нубийских памятников, которым угрожало затопление при строительстве Асуанской плотины. И средства бы нашлись, и желание есть, как говорил мне Хаджа Ахмед. Однако одни деньги и добрая воля не могут разрешить эту проблему.
Наверное, единственный выход — контроль за состоянием Царской ладьи и ее предполагаемой сестры во втором корабельном захоронении, который должна осуществлять национальная или, еще лучше, интернациональная комиссия, разумеется под египетским руководством, опираясь на опыт специалистов многочисленных морских музеев Северной Европы и Америки. У такой комиссии должны быть собственные средства на строительство и содержание музея, достаточно вместительного для двух кораблей, и она должна поручить именно Хадже Ахмеду произвести раскопки и реставрацию второй ладьи Хеопса.
Однако эта проблема не ограничивается одними царскими судами. Над всем плоскогорьем Гизе, во всяком случае над всем южным комплексом пирамид, вплоть до Саккара, нависла двойная угроза. Во-первых, к ним приближается неудержимо растущий Каир, население которого утроилось за последние десять лет. И, во-вторых, столь же неудержимо растущий поток туристов, особенно в последние годы. Уже сегодня дорога к пирамидам продлена и ведет на само плато, пересекая вымощенный черным базальтом двор Поминального храма фараона Хеопса, проходит между двумя главными пирамидами и ведет — куда бы вы думали? — к новомодному пригороду «Сахара-сити», уродливые виллы которого заслоняют горизонт, нависая над священным некрополем древних владык Египта. Выглядит это смешно, как жалкая потуга алчной и глупой современности сравняться с вечностью. Но, к сожалению, изменений пока не предвидится, а дела идут все хуже. Уже сейчас невозможно увидеть пирамиды такими, какими их видел До-меник Виван Денон, когда пришел сюда в 1798 году вместе с Наполеоном. Он писал: «…цвет пирамид прозрачно-ясный благодаря окружающему их огромному воздушному пространству… Издалека они кажутся как бы окрашенными в голубой цвет неба, который придает им совершенство и чистоту линий, устоявших перед веками»
