Кремневый скол - [41]

Положение ученых еще более осложнилось: головорез оказался недоступным для рукопашного боя, а расстояние в несколько шагов делало оружие в его руках еще более опасным. Игорь Павлович не знал, что делать.

И как раз в этот момент внимательным взглядом человека, который в опасности только и рассчитывает на случайную помощь, он заметил: кто-то вышел из самшитовой рощи и пошел вверх по тропе по направлению к ним, попыхивая огромной трубкой. Игорек узнал этого человека и тут же возблагодарил судьбу. Это был не кто иной, как Чачхал, муж его сослуживицы Мадины. Успеет ли?

Но Чачхалу и успевать не надо было. Сам факт его появления перед глазами племянника-головореза оказался более эффектным и дальнобойным, чем семеро братьев.

— Ты че там, пес! — послышался его бас, и племянник тут же присмирел, а семерых братьев даже попытался спрятать за спину.

Одним словом, Чачхал успел вовремя.

Последняя встреча в Зале Живописи

Нельзя обманывать ожидания читателей. Например, сейчас, когда рассказ близится к завершению, читатель, конечно же, захочет привычного happy-end’a. И он его получит!

Как и положено в happy-end’е, все герои встретились: каждый встретился, с кем надо было, и ушел, с кем должно ему уйти, хотя не так, как в ту минуту кое-кому хотелось.

Знаешь оперетту, произведение Кальмана? Если нет, сходи в Grand Opera. Так и тут, в нашем повествовании.

Кремняк обнял кремнячку, которая тут же шепнула ему, что во избежание излишнего ажиотажа во время пребывания в стане Племени Летящих Ножей она попросту притворилась немой. Счастливый кремняк признал, что ахшя действовала правильно.

Мушни обнял Нину, хотя ему не терпелось задать ей несколько вопросов на засыпку.

Нур-Камидат обнял племянника, который достался ему живой и невредимый: он всегда беспокоился за него, за головореза.

Серпантин Христофорович Пулиди обнял свою Аннушку Махазовну: да, да, именно свою, дорогой Камидат, точнее, Нур!

Игорь Павлович обнял спасенный казенный реквизит — видеокамеру — и был по-своему счастлив.

Руслан обнял флягу, которая наполовину была полна, своим радостным плеском подтверждая оптимистическое: наполовину полна, а не наполовину пуста!

Чачхала тут не было: но уж и он-то мог обнять Трубку Размышлений, а также кисет с древнейшими семенами зазипы, полученный от Нао-Наги Бунди-Куры взамен на перочинный нож с серебряной цепочкой, если все его пребывание в Племени Летящих Ножей не приснилось Нине, как это он утверждал впоследствии.

* * *

Как они появились в Зале Живописи — кремняк, Мушни и Нина — вместе или порознь, Руслан так и не понял. Не поймем и мы с вами. Но они появились неожиданно.

Но не растерялся Руслан. Подобно воину на картине, выполненной сухумским художником Владимиром Орелкиным и висящей в отделе древнейшего периода Музея, — она изображает схватку первобытного племени с пещерным медведем, — Руслан поднял над головой огромный булыжник, так же как и воин на картине, выгнув корпус и выпятив моряцкую грудь. И, как воин на картине, замер с занесенным камнем, не пуская его в ход.

Кремняк узнал в нем своего старого неприятеля. Он улыбнулся, подошел к нему и три раза ткнул в пах указательным пальцем. Воин Племени Летящих Ножей отшвырнул свое орудие-булыжник и братски обнял кремняка. Кремняк — дикарь ведь! — не понял, что этот жест — проявление крайней приязни. Напротив, он решил, что Руслан, вслед за агрессией, ударившийся в миролюбие, вздумал пуститься вдруг и при всех в недозволенные нежности, незнакомые кремнякам, признающим контакты только с женщинами, да и то только когда на небе радуга, и поэтому вырвался и отпрянул.

Но, отпрянув, воскликнул:

— Ахахайра!

И Руслан восторженно ответил брату:

— Хайт! Хайт!

— Господи, благослови, — прошептал Мирод.

Этот обмен рыцарским кличем между двумя сородичами из разных эпох был поддержан аплодисментами с этой стороны, у Занавеса. Это была Нина.

— Чачхал не обкурился там? — крикнул ей Руслан издалека.

Но Нине было настолько сейчас не до того, не обкурился ли зазипы Чачхал в гостях у Племени Щедрых, что она не ответила.

Повторяю, мы не знаем, встретились Мушни и Нина тут, в Зале, или пришли туда вместе в обществе кремняка, но сейчас Мушни подбежал к Нине. Невольно оглянулся на кремняка и вопросительно заглянул в глаза Нине. Кремняк подошел к ним и по три раза ткнул указательным пальцем в пах сначала Мушни, потом и Нине тоже.

— Как видишь, жива и невредима твоя девушка, — живо сказали глаза кремняка.

Мушни кивнул, что по-нашему означало утверждение, а по-кремняцки: «Конечно, какие могут быть сомнения!» Нина приникла к его груди и заплакала.

Затем кремняк подошел к Мироду, которого видел впервые, но вместо того, чтобы приветственно ткнуть его пальцем в пах три раза, опустился перед ним на правое колено, схватил его руку и приложил тыльной стороной ладони к своему лбу. И что-то сказал ему шепотом, на что Мирод кивнул в подтверждение — неважно, как: вертикально или горизонтально, — затем приподнял юношу и поцеловал его в лоб.

В следующее мгновение кремняк оказался в проеме Занавеса.

Только когда он исчез, все очнулись и последовали за ним. Кремняк удалялся, то появляясь, то исчезая в зарослях. Он вел за руку свою сестру, ахшю, кремнячку, Минадору, Гуажв-Хаву. В последний раз их увидели внизу, у откоса.