Весело посмеиваясь над этим казусом, ученые вновь взвалили на себя коллегу и поспешили к машине с прицепом.
* * *
Так оно и было. Первобытные люди как раз приходили в себя. Пришлось еще раз воспользоваться аэрозолем и накрепко связать их. Уложили уникальную добычу в прицеп, сами влезли в кабину и рванули.
Неандертальцы, как и следовало ожидать, пришли в себя четверть часа спустя. Машина уже успела выехать из деревни и мчалась по направлению к трассе.
— Дык… Кто нас связал, племянник?! — донесся до ученых голос, вернее, рык одного из них, а точнее — тщедушного.
— Не бойся, дяхоз, семь братьев тут, за пазухой, — сказал ему тот, кого приняли за воина.
И пленники стали дружно раскачивать мчавшийся «воронок», как учили племянника на этапах.
Ученые поспешно остановили машину и подошли к клетке, держа наготове аэрозоль и сеть. Только тут они заметили, что на груди у одной из особей посверкивала обычная медаль.
— Что вы, в натуре, борзеете? — заорал «воин».
Ученые, увы, и сами теперь видели, что вышло недоразумение.
— Освободите нас! Мы тоже ищем кремняков! — закричали пленные.
Игорь вступил с ними в переговоры.
— Мы ошиблись, друзья. Страшно досадно. Я — сотрудник Музея и друг Руслана Гуажвбы, вашего земляка. Мы сейчас же освободим вас, не сердитесь…
— Отпустите! Не тронем! Не до вас!
Игорь открыл дверцу и развязал руки сначала Нур-Камидату, а потом его племяннику, а Серпантин на всякий случай был готов применить приемы карате-до, Анна же Махазовна, хоть и держала наготове аэрозоль, но смотрела на одного из неандертальцев странным взглядом. Очевидно, оробела, что было на нее не похоже. Однако освобожденные не только не набросились на ученых, но один из них, а именно Нур-Камидат, с криком: «Опоздал! Опоздал! Уведут мою Минадору!» — побежал по дороге туда, откуда их везли. Племянник же снова нырнул в клетку и стал искать что-то на ощупь в темноте. Наконец нашел и обернулся. Черное дуло парабеллума взглянуло на Игоря и его друзей. Ученые обомлели.
— Не мандражьте, это семь моих братьев! — сказал он. — Дяхоз, догоняю! — крикнул он и побежал за Камидатом.
Ученые облегченно вздохнули — пронесло. Раз уж так случилось, решили они, то надо догнать этих, в общем-то, славных ребят, которых зря обидели, и хоть до села их довезти. Тем более надо туда возвращаться за настоящими неандертальцами. И парни, кажется, что-то знают. А то кто же это такая — Минадора? Что за кремняки?
Но не было больше взаимопонимания между учеными и народом. Как только машина догнала народ, племянник-головорез вспылил, сочтя это за дерзость. Его замкнуло, как сказал бы племянник сам о себе. Он преградил машине дорогу. Выхватил семерых братьев.
— Вы опять?!
— Мы же вас подвезти…
— Значит, опять… А то, подвозили уже! А ну-ка, сонник сюда! — приказал он.
И при этом семь братьев кивнули, словно говоря ученым: «Дайте скорей ему сонник, не раздражайте его, он же психованный!»
Опасаясь, как бы головорез не вспомнил о видеокамере и не изъял ее тоже, Игорь поспешил выдать сонник-аэрозоль.
— Теперь держись, гудаутская аптека! — воскликнул племянник, кладя сонник в карман.
— Это же реквизит, — вздохнул Игорь и сел в машину, которая тут же рванула с места.
* * *
— Что, дяхоз, что? — воскликнул племянник. — Не вешай носа!
— А ты узнал эту женщину? — спросил Нур-Камидат. — Это же Аннушка, моя вторая жена.
— Третья, — поправил племянник. — Она изменилась.
Камидат загрустил, вспомнив те драматические дни, когда Анна Махазовна, поставленная перед выбором: жить с любимым человеком, то есть с ним, Нур-Камидатом, но довольствоваться участью преподавательницы биологии в сельской школе — или служить науке, сделала выбор в пользу науки. Сейчас Аннушка — кандидат наук, муж — профессор, а у него, у Камидата, к тому же еще отняли Минадору! Камидат, крутя волосы у виска, грустил. Он думал об Анне Махазовне, а губы его между тем шептали: «Минадора!»
Племянник попытался его успокоить.
— Знаешь что, дяхоз, — проговорил он. — На фиг тебе эта дикарка? Еще не знаешь точно, абазинка она или карачаевка. А вот у Шулумов девушка — вот кто тебе пара. Поедем, я все устрою для дяхоза!
— Минадора! — вздыхал Камидат, не давая себя увезти. — Минадора!
— Дяхоз, все ништяк! — сказал племянник и остановил бортовую машину. И вот они уже ехали с ветерком на борту грузовика обратно, в Хуап.
Водитель был знакомец. Он довез их до самого подножья Горы. Обнаружив, что их легковушка на месте, цела и невредима, родственники заторопились к Пещере. Только племяннику приходилось то и дело останавливаться, потому что дыхание у него было ни к черту — эти тюрьмы, эти лагеря!
И он немного отставал от дяхоза, хотя из виду его не терял.
Так что друзья-ученые, которые, как вы, наверно, догадываетесь, вернулись, чтобы продолжить поиск неандертальца, чуть не столкнулись лоб в лоб с тщедушным, но вовремя успели притаиться. Только головореза они не заметили вовсе и решили, что тщедушный на сей раз следует один. Именно это обстоятельство подвигнуло друзей-ученых смело следовать за тщедушным. Они решили, что, раз головорез со своими семью братьями, да еще экспроприированным у них сонником, куда-то подевался, ради науки стоит пойти на разумный риск и следовать за тщедушным, которого они в случае столкновения надеялись одолеть. Они даже были рады, что Анна Махазовна предпочла остаться в палатке археологов, сославшись на головную боль. Конечно, было странно, что она ретировалась в такой момент, но на этот случай существует русский афоризм, который переводится примерно так: если дама выйдет из коляски, иноходец пустится в легкий бег. И Серпантин Христофорович с Игорем Павловичем, предложив коллеге Аннушке дожидаться в лагере, поспешили к Пещере.
