— Тише, — сказал он и указал на обрыв.
Внизу, на расстоянии ста метров, у водопада они увидели… неандертальцев. Там было мглисто, но неандертальцы были видны хорошо. Их было двое. Один стоял под брызгами, другой сушил одеяния на берегу. Простые одеяния — несомненно, из шкур. Оба — наги. Один из дикарей — по всем приметам вождь или воин — даже татуирован с ног до головы. Преследователи замерли. Теперь главное: не мешать Серпантину. Правда, они включили видеокамеру, но техника была фирменная и работала бесшумно.
Серпантин уселся в Позе Лотоса. Закрыв глаза, он долго сосредотачивался. И потом послал мысленные сигналы неандертальцам. Простые сигналы:
«Я — человек!»
«Я есть человек!»
«Я тоже есть человек!»
«Я есть существо мирное!»
«Я имею только мир!»
«Я не имею зла!»
«Я имею не зла!»
«Я имею дружбу!»
«Я имею желание к вам обратиться с миром!»
И до неандертальцев дошли его сигналы! Это подтверждалось тем обстоятельством, что одна из особей заволновалась и стала озираться вокруг. Но, видимо, сигналы заглушались шумом водопада. А могло быть и так, что Позы Лотоса было недостаточно, чтобы сфокусировать сигналы в один пучок. Серпантин расстегнулся и принял более сложную Позу Океана Раздумий. Он настойчиво вещал:
«Я хочу общения!»
«Я есть ваш друг!»
«Человек не есть опасность!»
«Человек человеку — друг, брат и союзник!»
И наконец неандертальцы взглянули наверх! И наконец они послали ответ! Серпантин расслабил ноги на затылке до такой степени, чтобы они не разомкнулись, но и не давили. Сигнал неандертальцев доходил очень слабо. Но его можно было разобрать. shob-e-go-vol-ki-zag-riz-li-chut-bi-lo-ne-slo-pal-nas-co-so-lapij. — Это был ответ купавшегося под водопадом. За ним последовал сигнал воина. Он был не менее замысловат: nu-i-stu-djo-na-ja-vo-da-dja-hoz.
Теперь Игорь и его коллеги не сомневались, что это были особенно ценные экземпляры неандертальцев, подтип яванского «Охотника за головами», обладавшего, как известно из науки и как подтвердилось в сию минуту, пусть и примитивной, находящейся на стадии односложного выражения понятий, но речью. Анна Махазовна с помощью специальной транскрипции записала эти сигналы под диктовку Серпантина. Их предстояло расшифровать в лабораторных условиях. Вполне вероятно, что они окажутся законченными, имеющими относительную семантическую нагрузку, выражениями. Но чу! Неандертальцы пошли на непосредственный контакт!
Они надели свои традиционные одеяния и стали карабкаться вверх. При подъеме обнаружилось, что неандертальцы довольно неловки, но зато как трогательно они помогали друг другу!
Во имя науки можно было, в случае необходимости, применить даже насилие, т. е. пустить в ход аэрозоль. «Главное — это чтобы цель была гуманная», — встревожились друзья, встав перед фактом непосредственной встречи с человеческими особями, о повадках которых в науке существовали лишь самые приблизительные догадки.
Игорек взял сеть. У Серпантина руки должны были оставаться свободными на случай, если придется применить свое знание карате-до. Он расстегнулся и встал рядом с Игорьком. Анна Махазовна, никогда не испытывавшая недостатка в мужестве, вооружилась безвредным аэрозолем.
Только неандертальцы взошли на уступ, как тут же попались в сеть Игоря. «Мать вашу!» — завопили они, но Анна Махазовна зашла с тыла и брызнула на них аэрозолем. Неандертальцы тут же поникли и почти одновременно погрузились в искусственный сон. Все вышло удачно, за одним исключением: Анна Махазовна тоже отрубилась — очевидно, сама случайно вдохнула газ. Но беспокоиться было незачем: аэрозоль был нетоксичен и действовал не более четверти часа. Только теперь пришлось нести и ее.
Надо было торопиться. Обоих неандертальцев до машины Игорек и Серпантин не могли дотащить одновременно. А брать одного из них, второго оставляя наедине с беспомощной Анной Махазовной, было опасно: а вдруг неандерталец неожиданно придет в себя!
Но ученые быстро решили и эту задачу, похожую на задачу с волком, козленком и капустой.
Один из дикарей, тот, что выглядел помладше, — его ученые успели прозвать воином, — был более грузным и высокорослым, как ни странно для неандертальца! Второй же оказался тщедушным и легким. Сначала ученые понесли до машины тщедушного и Анну Махазовну. Потом, оставив тщедушного в машине, взяли Анну Махазовну и с ней — назад, к уступу. По дороге Анна Махазовна стала приходить в себя. Это было так неожиданно, к тому же еще не прошло пятнадцати гарантированных минут, что Игорек по растерянности чуть не брызнул ей в лицо аэрозолем. Тряхнув головой и взяв себя в руки, он оставил Анну Махазовну мужу, а сам побежал к прицепу, потому что если Аннушка очнулась раньше, то мог очнуться и воин. Воин, однако, крепко спал. Игорек все-таки чуть-чуть прыснул на него из баллончика — и назад!
Следующим рейсом они понесли Анну Махазовну и грузного воина. Дотащили их до машины. Уложив воина с тщедушным неандертальцем в прицепе машины и заперев дверь на ключ, они отправились с Анной Махазовной назад. Коллега опять пришла в себя. Оставив Анну Махазовну возле уступа, мужчины кинулись назад к неандертальцам, но, очевидно, потому, что организм первобытного человека реагирует на транквилизаторы намного сильнее нашего, особи спали безмятежно. Снова к уступу — и только тут ученые поняли, что от нервного напряжения усложняли себе задачу: ведь еще во втором рейсе Анну Махазовну можно было оставить здесь, возле уступа, и нести только грузного. И наконец, когда обе особи неандертальцев были уже в машине и на уступе никого не оставалось, им всем не было смысла возвращаться назад.
