Конец пути - [5]

Рали: Конечно, конечно. (Осборн встает и говорит по-деловому).

Осборн: Значит так. Всего коек пять: две здесь и три вон в том блиндаже. Боюсь, вам придется подождать, пока остальные подойдут и выберут себе койки.

Рали: Да, конечно.

Осборн: Одеяло у вас есть?

Рали: Да, в ранце (Встает, чтобы достать его).

Осборн: Подождите распаковываться. Сначала узнайте, где будете спать.

Рали: Да, конечно (Снова садится).

Осборн: Когда мы на передовой, мы никогда не раздеваемся. Днем можно иногда снять ботинки, но лучше, на всякий случай, всегда быть одетым.

Рали: Понятно. Спасибо.

Осборн: Скорее всего, каждый из нас будет по три часа в карауле, а потом шесть отдыхать. На утренней и вечерней перекличке мы должны быть все.

Рали: Понятно.

Осборн: Наверное, Стэнхоуп сначала отправит вас в караул с кем-нибудь из нас, пока вы не привыкнете. (Пауза. Рали поворачивается и с любопытством смотрит вверх в дверной проем).

Рали: Здесь передовая?

Осборн: Нет, это линия поддержки. Передовая отсюда метрах в пятидесяти.

Рали: Какая поразительная тишина!

Осборн: Здесь часто бывает тихо.

Рали: Я думал, что здесь все время стоит страшный грохот.

Осборн: Так большинство людей и думают. (Пауза).

Рали: Когда мы шли по окопам, было так тихо, я и не думал, что так бывает. И только иногда слышался оружейный выстрел, да вдалеке гул фронта.

Осборн: Это гремят орудия на севере. Там все время шум, такой тишины, как у нас, нет. (Пауза) Должно быть, все это для вас очень странно?

Рали: Просто… просто здесь не так, как я себе представлял. Эта тишина — так странно!

Осборн: В ста метрах отсюда сидят немцы в своих блиндажах и тоже думают, как тихо…

Рали: Они что, так близко?

Осборн: Примерно в ста метрах.

Рали: Как странно! У меня такое ощущение, что мы здесь чего-то ждем.

Осборн: Мы действительно здесь чаще всего чего-то ждем. Если что-то случается, то случается очень быстро. А потом мы снова начинаем ждать.

Рали: Я все не так себе представлял.

Осборн: Вы думали, что здесь все время идут бои.

Рали: Ну да, примерно так.

Осборн: (сделав несколько затяжек из своей трубки) Вы сюда шли окопами или верхом?

Рали: Окопами. И какие поразительные окопы — тянутся зиг-загами, наверное, на километры, по какой-то равнине. Начинаются они в разрушенной деревне. В одном из домов ступеньки ведут вниз в подвал. Оттуда под домом и через сад. Потом под стеной сада, потом вдоль огромной разрушенной фабрики — дальше километры и километры по равнине, и везде, насколько хватает глаз, в небо то и дело взлетают зеленые ракеты.

Осборн: Это осветительные ракеты. Обе стороны запускают их над нейтральной полосой, когда совершают рейды или выходят в караул.

Рали: Я знал, что на фронте запускают ракеты. (Пауза) Но я не думал, что увижу их такое множество и так далеко впереди.

Осборн: Понятно. (Покуривает трубку). В этом есть определенная романтика.

Рали: (живо) Вот, вот, и я так подумал.

Осборн: Если получится, то и продолжайте так же романтично думать о войне. Это помогает. (Мейсон вносит столовые приборы).

Мейсон: Сэр, скоро ли подойдет капитан? Суп уже горячий.

Осборн: С минуты на минуту. А это мистер Рали, Мейсон.

Мейсон: Добрый вечер, сэр.

Рали: Добрый вечер.

Мейсон: (Осборну) У меня неприятная новость, сэр.

Осборн: Что случилось, Мейсон?

Мейсон: Вы ведь знаете, сэр, что у меня должны были быть консервированные кусочки ананаса на десерт.

Осборн: Ну и?

Мейсон: Так вот, сэр. Прошу прощения, но это оказались абрикосы.

Осборн: Боже праведный! Это, должно быть, настоящее потрясение для вас!

Мейсон: Я на кухне ясно сказал, что нам нужны кусочки ананаса.

Осборн: А разве на банке не было этикетки?

Мейсон: Не было, сэр. Я усомнился и спросил того парня на кухне, уверен ли он, что в банке кусочки ананаса.

Осборн: Ну, он, конечно, сказал «да».

Мейсон: Вот именно, сэр. А еще он сказал, что барс не может поменять своих пятен.

Осборн: Да какая ж связь между барсом и ананасом?

Мейсон: Вот и я так подумал, сэр. Тут что-то неладное, подумал я. Видите ли сэр, капитан терпеть не может абрикосы. Он сказал, что если я еще хоть раз их подам, мне не сносить головы.

Осборн: А у вас есть что-нибудь еще, Мейсон?

Мейсон: Я хотел подать розовое бланманже, сэр, но оно еще не готово.

Осборн: Ладно. Подавайте абрикосы — рискнем.

Мейсон: Но я вас предупредил, сэр, если что…

Осборн: Хорошо, Мейсон. (Наверху в окопе послышались голоса) Похоже, капитан идет.

Мейсон: (быстро уходит) Я пойду разливать суп, сэр. (Голоса все ближе. Вверху в дверном проеме появляются две фигуры и ощупью спускаются с лестницы. Впереди высокий и стройный молодой человек, за ним — низкорослый толстяк. Высокий и есть капитан Стэнхоуп. Спустившись, он распрямляется, стягивает с себя ранец и бросает его на стол. Затем он снимает каску и швыряет ее на койку справа. Несмотря на звезды на нашивках, указывающих на его ранг, он не более чем мальчишка; высокий, стройный и широкоплечий. Темные волосы аккуратно зачесаны; форма, хотя уже старая и с не выводимыми пятнами, ухожена и сидит на нем ладно. Он привлекательной наружности. В отличие от Рали, который хорош собой просто потому что юн, у Стэнхоупа красивые черты лица. И хотя он загорел, месяцами находясь под открытым небом, все равно его лицо кажется бледным, а под глазами у него — темные круги. Вместе с ним вошел второй лейтенант Троттер — пожилой толстяк совсем невоенного вида. У него круглое красное лицо. По тому, как его китель еле сходится на талии, видно, что за годы войны Троттер прибавил в весе. В руках у него еще один ранец того офицера, что остался в карауле)