Конец пути - [7]
Стэнхоуп: До сна у меня еще работы невпроворот.
Осборн: Я мог бы сам развести караул и поговорить с майором…
Стэнхоуп: Спасибо, дядя, но я сам. (И только тут впервые поворачивается к Рали). Троттер идет в караул сразу после ужина. Советую пойти с ним, чтобы освоиться.
Рали: Да, конечно.
Троттер: Эй, шкипер, сейчас уже почти восемь. Может, выйдем в половине девятого?
Стэнхоуп: Нет. Я сказал Гибберту, что его сменят в восемь часов. Ты не выйдешь с одиннадцати до двух, дядя?
Осборн: Хорошо.
Стэнхоуп: Тогда Гибберт отдежурит с двух до четырех, а потом я до шестичасовой переклички.
Троттер: Ну что ж, ребята! Вот и снова мы здесь на шесть дней. Шесть чертовски бесконечных дней (Считает на листке бумаги). Так. Это значит сто сорок четыре часа или восемь тысяч шестьсот сорок минут. Не так уж страшно. Двадцать минут мы уже отмотали. У меня идея! Я нарисую сто сорок четыре кружочка и каждый час буду зачеркивать по одному — так время быстрей пойдет.
Стэнхоуп: Уже без пяти восемь. Лучше пойди и смени Гибберта. Тогда сможешь вернуться в одиннадцать и зачеркнуть целых три своих паршивых кружочка.
Троттер: Я еще не съел абрикосы!
Стэнхоуп: Мы оставим тебе твои абрикосы.
Троттер: Нет, все-таки нет ничего хуже войны во время обеда. Почему-то мне всегда достается идти в караул вместо десерта.
Стэнхоуп: Потому что ты и так вечно жуешь что-нибудь.
Троттер: Дай хоть кофе-то выпить. Эй, Мейсон, неси кофе!
Мейсон: Иду, сэр.
Троттер: (поднимаясь из-за стола) Ну что ж, пора собираться. Пошли, Рали.
Рали: (мгновенно вскакивает) Есть!
Троттер: Надень только ремень с портупеей. Будем стрелять по крысам. И маску тоже. Давай покажу, как надо. (Помогает Рали). Она должна быть под подбородком, как повязка.
Рали: Да, я знаю, нам в школе показывали.
Троттер: Теперь «шляпу» (берет каску). «Трость» не надо. Она будет мешать бегать.
Рали: А что, разве надо будет бегать?
Троттер: О Господи, и очень часто. Как увидишь летящую мину — а она летит прямо из немецких окопов, сначала вверх, а потом раз-раз-раз — низом — надо умудриться рассчитать свои действия. Иногда приходится драпать изо всех сил. (Мейсон приносит две чашки кофе).
Мейсон: Кофе, сэр.
Троттер: Спасибо (берет чашку и пьет стоя).
Рали: Спасибо.
Троттер: Мейсон, мои абрикосы сюда не приноси. Оставь их на отдельной тарелке у себя.
Мейсон: Слушаюсь, сэр.
Троттер: А то если принести их сюда, кто знает, что с ними может случится.
Мейсон: Понятно, сэр.
Троттер: Вторая рота справа от нас, шкипер?
Стэнхоуп: Да. Между нами пятьдесят метров неприкрытой территории. Будь там повнимательнее.
Троттер: Конечно, сэр.
Стэнхоуп: И хорошенько проверь, как там наш пулемет.
Троттер: Обязательно, сэр. А не пойти ли мне взглянуть на эти чертовы развалины?
Стэнхоуп: Этим я займусь сам.
Троттер: Ладно. После такой сытной отбивной я не горю желанием ползти на брюхе. (Обращается к Рали). Ну что ж, мой юный друг, пойдем посмотрим на эту войну. (Они уходят по ступеням. Стэнхоуп и Осборн остаются вдвоем. Мейсон появляется из своего отсека)
Мейсон: Сэр, будете абрикосы?
Стэнхоуп: Нет, спасибо.
Мейсон: Мистер Осборн, а вы?
Осборн: Нет, спасибо.
Мейсон: Сэр, мне очень жаль, что это оказались абрикосы. Я объяснил мистеру Осборну…
Стэнхоуп: (ровным голосом) Все в порядке, Мейсон, спасибо. Можете идти.
Мейсон: Слушаюсь, сэр. (Уходит).
Осборн: (стоя у койки справа) Ты будешь спать здесь? Это была койка Гарди.
Стэнхоуп: Нет, ты спи на ней. Я лучше здесь, у стола. Тогда я смогу вставать и работать, не мешая тебе.
Осборн: Но эта койка лучше.
Стэнхоуп: Вот ты и спи на ней. Надо же тебе хоть немного комфорта на старости лет, дядя.
Осборн: Я бы хотел видеть тебя спящим.
Стэнхоуп: Спящим? Я не могу спать. (Берет виски и воду. В дверном проеме показывается худой молодой человек с бледным лицом (над верхней губой — усики), лет двадцати с лишним, и спускается по ступенькам.)
Стэнхоуп: (смотрит внимательно на вошедшего) Ну что, Гибберт?
Гибберт: Все довольно спокойно. Немного постреляли слева от нас, а справа пролетело несколько ручных гранат.
Стэнхоуп: Ясно. Твой ужин у Мейсона.
Гибберт: (потирая лоб) Боюсь, что я не смогу сегодня ужинать, Стэнхоуп. Это все дурацкая невралгия. Так и стреляет в глазу. С каждым днем боль все сильнее.
Стэнхоуп: Горячий суп и хорошая твердая отбивная — и все как рукой снимет.
Гибберт: Боюсь, что боль лишила меня всякого аппетита. Я прошу прощения, что так часто говорю об этом, Стэнхоуп, просто ты, наверное, удивляешься, что я почти не ем.
Стэнхоуп: А ты постарайся не думать о боли.
Гибберт: (со смешком) Хотел бы я не думать…
Стэнхоуп: А ты постарайся.
Гибберт: Я лучше пойду и попробую уснуть.
Стэнхоуп: Ладно, валяй. Твоя койка вон в том блиндаже. Вот твой ранец (подает Гибберту ранец, который принес Троттер.) Ты выходишь в караул в два. Я тебя сменю в четыре. Я скажу Мейсону, чтобы разбудил тебя.
Гибберт: (слабым голосом) Да, спасибо, Стэнхоуп. Пока!
Стэнхоуп: Пока. (Смотрит, как Гибберт идет к проходу).
Гибберт: (возвращается) Можно взять свечу?
Стэнхоуп: (берет одну со стола) Бери.
Гибберт: Спасибо. (Снова выходит. Молчание. Стэнхоуп обращается к Осборну).
Стэнхоуп
Семейство Стивенсов, живущее в одном из пригородов Лондона, отправляется в ежегодный отпуск на море. Несколько часов на поезде, и они оказываются в городке Богнор, в пансионе, куда они приезжают уже двадцать лет. На две недели они могут вырваться из будничной жизни с ее заботами и обязанностями, почувствовать себя свободными, поразмышлять о том, что им в жизни действительно важно. Шеррифф с такой нежностью и деликатностью описывает своих героев, что читатель начинает ценить и их, и незамысловатые радости обыденной жизни.
Драма о браке Джорджа Оруэлла с 30-летнему помощницей редактора журнала Соней Браунелл. Лондон, 1949 год. В больнице «Юнивесити колледж» находится Джордж Оруэлл с тяжелой формой туберкулеза…
В пьесе «Голодные» Сароян выводит на сцену Писателя, человека, в большой степени осознающего свою миссию на земле, нашедшего, так сказать, лучший вариант приложения душевных усилий. Сароян утверждает, что никто еще не оставил после себя миру ничего лучше хорошей книги, даже если она одна-единственная, а человек прожил много лет. Лучше может быть только любовь. И когда в этой пьесе все герои умирают от голода, а смерть, в образе маленького человека с добрым лицом, разбросав пустые листы ненаписанного романа Писателя, включает музыку и под угасающие огни рампы ложится на пол, пустоту небытия прерывают два голоса — это голоса влюбленных…
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
В основу сюжета пьесы легла реальная история, одним из героев которой был известный английский писатель Оскар Уайльд. В 1895 году маркиз Куинсберри узнал о связи своего сына с писателем и оставил последнему записку, в которой говорилось, что тот ведет себя, как содомит. Оскорбленный Уайльд подал на маркиза в суд, но в результате сам был привлечен к ответственности за «совершение непристойных действий в отношении лиц мужского пола». Отсидев два года в тюрьме, писатель покинул пределы Англии, а спустя три года умер на чужбине. «Поцелуй Иуды» — временами пронзительно грустная, временами остроумная постановка, в которой проводятся интересные параллели между описанной выше историей и библейской.
Есть такие места на земле – камни, деревья, источники, храмы, мечети и синагоги – куда люди всегда приходят и делятся с Богом самым сокровенным. Кто еще, в самом деле, услышит тебя и поймет так, как Он?..Поначалу записывал занятные истории, как стихи – для себя. Пока разглядел в них театр.Наконец, возникли актеры. Родились спектакли. Появились зрители. Круг замкнулся…Четыре монопьесы о Любви.