Клык и коготь - [8]

Дарья незамедлительно припала к глазку.

— О боже, — прошептала она.

— Что он делает?

— Вышагивает по комнате. Посмотри сам.

Ковровое покрытие — все, до последнего лоскутка — было отодрано, на оголенном фанерном полу виднелись шляпки гвоздей, а в стене слева от окна появилась дыра. Здоровущая. Запах кошачьей мочи или мускуса, точно не знаю, чувствовался даже через закрытую дверь.

— Прощай, задаток.

Дарья стояла рядом, ее рука лежала у меня на плече.

— Он привыкнет и угомонится, — уверенно сказала она. — Коты всегда себя так ведут, им нужно "застолбить" за собой территорию.

— Ты не допускаешь, что он может забраться внутрь стены?

— Нет, что ты. Он слишком большой.

Все, что мне пришло в голову после того, как я целый день пил, — это добавить еще. Что мы и сделали. После этого повторили утренний ритуал кормления — мясо на вилке, тень от летящего Кота и мощный удар в дверь — и по очереди наблюдали, как он ест. Некоторое время спустя это зрелище нам наскучило, точнее сказать, мы им пресытились и уселись перед телевизором с бутылкой вина, чипсами и сальсой. И скоро их прикончили, не переставая болтать. Обсудили только что увиденный фильм, перешли на кино в целом, порассуждали о знакомых нам сортах вина и о взаимной нелюбви к красному от Крибари, Фермы Буна и многим другим. Не успели мы оглянуться, как наступила полночь. Дарья начала зевать и потягиваться.

— Мне пора домой, — сказала она, не двигаясь с места. — Чувствую себя как выжатый лимон.

— Хочешь, оставайся, — предложил я. — Вести машину в нетрезвом состоянии и все такое...

В полном молчании прошла минута, потом она что-то пробормотала и открыла мне свои объятия, все глубже проваливаясь в чрево дивана.

Утром я проснулся первым и потихоньку сполз с матраса, стараясь не разбудить Дарью. На матрас мы перебрались ночью, для нас двоих диван оказался слишком узким. Голова раскалывалась, я не привык так много пить, вдобавок на задворках сознания маячила тень Кота, но тем не менее я был полон радости и оптимизма. Дарья спала на матрасе, Кот развалился в своей комнате, с миром все было в порядке. Я приготовил кофе, подогрел кексы, пожарил яичницу. Когда Дарья проснулась, я был тут как тут с завтраком.

— Как ты отнесешься к завтраку в постели? — промурлыкал я, присаживаясь на матрас, в руках тарелка с яичницей и кружка с кофе.

Я так внимательно наблюдал за тем, как она ест, что к своей яичнице едва притронулся. Через некоторое время я поднялся и включил радио. Опять звучала та же самая песня, которую накануне мы слушали в машине по дороге домой. Мы оба хранили молчание. Как только песня закончилась и заговорил диск-жокей —ломающийся голос и глупые шутки, — Дарья поднялась и направилась в ванную, не подумав даже заглянуть в глазок и проверить Кота. Она долго мылась, слышно было, как бежала вода, как шумел бачок унитаза, а я почувствовал, что без нее мне плохо. Я хотел сказать ей про свою любовь, хотел сказать, что готов предложить ей перебраться ко мне, навсегда, перевезти своих котов — какие проблемы, и мы станем вместе воспитывать сервала, будем о нем заботиться, чтобы он был счастлив на новом месте, никаких клеток, про них можно забыть, и мясо, много мяса. Я отчищал сковородку, когда Дарья вышла из ванной в тюрбане из нового полотенца на голове; она уже успела навести макияж и облачиться в униформу из бара.

— Привет, — сказал я.

Она не ответила. Она наклонилась над диваном и начала запихивать свои вещи в сумку.

— Отлично выглядишь, — добавил я.

Именно в этот момент из спальни раздался протяжный вздох, похожий на предсмертный стон жертвы, и я задумался, уж не поймал ли Кот какую-нибудь живность в спальне: крысу, замешкавшуюся на подоконнике птицу, сбежавшего от соседей хомяка или ящерицу.

— Слушай, Джеймс-младший, — сказала Дарья, пропустив мимо ушей стоны, которые становились все глуше, — ты славный парень, правда.

Я стоял у раковины, руки по локоть в мыльной воде. В голове у меня начался звон, я все понял: по ее тону, по ее виду, по тому, как она наклонила голову и отвела в сторону взгляд.

— Я не могу... Я должна тебе кое-что сказать, ладно? Ты лапочка, да-да, и я хочу с тобой по-честному...

Она неожиданно подняла голову и посмотрела мне прямо в глаза. Это длилось одну секунду, а потом она опять отвела взгляд.

— У меня есть друг, он учится в другом городе. Я сама не знаю, как так получилось... Не пойми меня неправильно, все было чудесно, правда чудесно...

Стоны в спальне внезапно оборвались на высокой ноте. Я не знал, что сказать, у меня совершенно не было опыта в таких делах. Вдруг я ощутил такое отчаяние, что судорожно начал искать хоть какую-нибудь причину, любую зацепку, какие-то волшебные слова, которые могли бы все изменить и исправить.

— А Кот? Как же Кот?

— С ним все будет в порядке. Ты его только корми и хорошо с ним обращайся, — мягко сказала она, стоя в дверях с сумкой на плече. — Терпение. Немного терпения.

— Подожди, — взмолился я, — подожди.

— Мне пора.

— Мы еще увидимся?

— Нет, — сказала она. — Не думаю.

Как только ее "тойота" вырулила с парковки, я тут же позвонил своему хозяину. Он сразу снял трубку и из-за шума в помещении почти орал в телефон. Я различил визг пилы, неравномерные удары молотка; по радио какой-то ультраконсервативный миссионер вещал о конце света.