Кегельбан - [6]
Михал Арендарчик сидел рядом в кресле своей образцовой фабрики и, фальшивя, наигрывал на гребенке «Распустилась роза бела…». Внезапно все окуталось темнотой, и тишину рассекали лишь глухие удары барабана — видимо, из ночного бара, если в гостинице вообще был какой-либо бар. Где-то внизу танцевали. Там, внизу, люди ни над чем не ломают себе голову, озабоченные одним — не отдавить бы друг другу ногу. Такое нам знакомо. «Разрешите вас пригласить!» — «Пожалуйста». — «У вас очаровательное платье». — «Вам нравится?» Господи, до чего же потеют руки! На прелестном платье остаются следы пальцев. «Я оставил вам свои отпечатки пальцев. Теперь вам нетрудно будет установить мою личность. Надеюсь, правда, что Управление угрозыска еще не интересуется мною. В этом смысле, мадам, вы промахнулись, бьете мимо цели, дорогая товарищ женщина». Хоть бы этот проклятый барабан не ухал так страшно! При каждом ударе панельные стены вздрагивали, как при землетрясении. Земля вздрагивает по сигналу барабана. Первыми землетрясение чуют животные. Вы слыхали, как воет собака? Зашла луна, и собака тоскует по ней. Кромешной тьмой затянуло небосвод, повсюду завыли собаки. Городские суки стали добычей живодеров, во всем городе осталась одна, догиня, — у такой сильно нравственной хозяйки, которая не выпускала собаку на двор. Мол, Фифина — так звали собаку, — ходит на горшок. «И еще я держу для нее фикус, по нужде она садится под благородным растением с глянцевитыми листьями. Просто невероятно, как обыкновенный фикус способствует сохранению невинности. Не правда ли?.. «Ян Морьяк, а вы тоже оберегаете свое целомудрие?» Ему не раз приходилось слышать этот саркастический намек на свое одиночество. «Вы девственник?» — «Нет, я ревизор». — «Пригревшийся в теплом местечке?» — «Нет, я сам проверяю пригревшихся». — «И кто ж они?» — «Все, под кем горит земля». И чем больше места такие занимают, тем сильнее горит под ними земля. А Михал Арендарчик? Много ли места под ним? Ого-го сколько!
Мысль об этом пришла ему в голову в первый же вечер, едва они увиделись. И сейчас, разбирая отчеты и ведомости, он подумал, что земля под Арендарчиком не просто горит, а прямо-таки полыхает, клокочет вулканом, из него вырываются огненные языки и серное пламя, земля трясется, и весь этот горный край, где давно потухли вулканы, может, снова заполыхал, стал огненной землей. После нас останется голая земля, наступит конец света. Всемирный потоп.
2
А утром все было разыграно, словно по сценарию, давно разработанному и обкатанному. Ян почти ежемесячно кого-нибудь проверял, и начало сегодняшней ревизии мало чем отличалось от прочих. Разве только тем, что его появление не вызвало страха, не испугало последствиями. Он оглядывал собравшихся в кабинете директора, посмотрел прямо в глаза сначала Михалу Арендарчику, который сегодня был в светлом, почти что белом костюме, с ярко-желтым, будто неоновым, галстуком, затем посмотрел в глаза двум его заместителям; первый из них, Беньямин Ма́хал, достоинством и уверенностью в себе производил впечатление человека, которому немного осталось до пенсии, но при этом он убежден в собственной незаменимости, отчего в улыбке его отражена еще и надбавка к пенсии за дополнительно проработанные годы; другой, Матуш Лемеш, был значительно моложе и нахальнее на вид, он поигрывал газовой зажигалкой и глядел не то куда-то в пустоту, не то на легкую паутину, свисавшую с лампы дневного света. Все собравшиеся выглядели беззаботно и держались подчеркнуто безучастно.
Кабинет Арендарчика был обставлен с основательностью, какую может позволить себе разве что директор мебельного предприятия, а застекленная витрина с выставленными в ней почетными дипломами свидетельствовала о том, что делают они не только лакированную кухонную мебель.
— Прошу любить и жаловать: мой друг и однокашник Ян Морьяк, — произнес Арендарчик и наставил на него костяной нож для бумаги. — Приехал нас ревизовать.
— Господа, у меня новость, — театральным голосом воскликнул Матуш Лемеш, воздев руки над головой. — В наш городок приехал ревизор.
— Вам приходилось играть комедию? — в тон ему спросил Беньямин Махал.
— Случалось, — согласно кивнул Матуш Лемеш, и все засмеялись.
— Но для роли городничего вы слишком молоды.
— Больше всего я люблю играть Ромео, — сказал Лемеш. — Увы, всякая любовь кончается вот так, — и он задул пламя зажигалки.
— У нас нечего ревизовать, — подал голос высохший мужчина в очках. — Я здесь представляю профсоюз. И могу вам с ответственностью заявить, что нас проверять нечего.
— Это почему же? — смог наконец вставить слово и Ян.
— Профсоюзы — орудие трудящихся, — заметил Лемеш. — Или я неточно цитирую? Прошлый год меня посылали на семинар, но всего в памяти не удержишь.
— Потому что мы образцовое предприятие, — продолжал, обращаясь к Яну, профсоюзный деятель. — Видите эти дипломы?
Все благоговейно уставились на витрину с трофеями.
— Бруно, — раздался голос Арендарчика. — Не препятствуй товарищу исполнять его служебные обязанности.
— Я просто говорю, что мы образцовое предприятие. Вы, разумеется, видели переходящее знамя у проходной? У нас все хорошо зарабатывают. План выполняем. Чего же еще?
Йозеф Кот (род. в 1936 г.) — видный словацкий прозаик. В предлагаемый сборник вошли повести «Лихорадка» (1973) и «День рождения» (1978), а также рассказы разных лет.В центре внимания автора — жизнь современной Чехословакии в различных ее аспектах.Резкая отповедь мещанскому, потребительскому отношению к жизни, которого не должно быть в социалистической действительности, — такова направленность произведений Й. Кота.
1941 год. Амстердам оккупирован нацистами. Профессор Йозеф Хельд понимает, что теперь его родной город во власти разрушительной, уничтожающей все на своем пути силы, которая не знает ни жалости, ни сострадания. И, казалось бы, Хельду ничего не остается, кроме как покорится новому режиму, переступив через себя. Сделать так, как поступает большинство, – молчаливо смириться со своей участью. Но столкнувшись с нацистским произволом, Хельд больше не может закрывать глаза. Один из его студентов, Майкл Блюм, вызвал интерес гестапо.
Что между ними общего? На первый взгляд ничего. Средневековую принцессу куда-то зачем-то везут, она оказывается в совсем ином мире, в Италии эпохи Возрождения и там встречается с… В середине XVIII века умница-вдова умело и со вкусом ведет дела издательского дома во французском провинциальном городке. Все у нее идет по хорошо продуманному плану и вдруг… Поляк-филолог, родившийся в Лондоне в конце XIX века, смотрит из окон своей римской квартиры на Авентинский холм и о чем-то мечтает. Потом с риском для жизни спускается с лестницы, выходит на улицу и тут… Три персонажа, три истории, три эпохи, разные страны; три стиля жизни, мыслей, чувств; три модуса повествования, свойственные этим странам и тем временам.
Герои романа выросли в провинции. Сегодня они — москвичи, утвердившиеся в многослойной жизни столицы. Дружбу их питает не только память о речке детства, об аллеях старинного городского сада в те времена, когда носили они брюки-клеш и парусиновые туфли обновляли зубной пастой, когда нервно готовились к конкурсам в московские вузы. Те конкурсы давно позади, сейчас друзья проходят изо дня в день гораздо более трудный конкурс. Напряженная деловая жизнь Москвы с ее индустриальной организацией труда, с ее духовными ценностями постоянно испытывает профессиональную ответственность героев, их гражданственность, которая невозможна без развитой человечности.
«А все так и сложилось — как нарочно, будто подстроил кто. И жена Арсению досталась такая, что только держись. Что называется — черт подсунул. Арсений про Васену Власьевну так и говорил: нечистый сосватал. Другой бы давно сбежал куда глаза глядят, а Арсений ничего, вроде бы даже приладился как-то».
В этой книге собраны небольшие лирические рассказы. «Ещё в раннем детстве, в деревенском моём детстве, я поняла, что можно разговаривать с деревьями, перекликаться с птицами, говорить с облаками. В самые тяжёлые минуты жизни уходила я к ним, к тому неживому, что было для меня самым живым. И теперь, когда душа моя выжжена, только к небу, деревьям и цветам могу обращаться я на равных — они поймут». Книга издана при поддержке Министерства культуры РФ и Московского союза литераторов.
Жестокая и смешная сказка с множеством натуралистичных сцен насилия. Читается за 20-30 минут. Прекрасно подойдет для странного летнего вечера. «Жук, что ел жуков» – это макросъемка мира, что скрыт от нас в траве и листве. Здесь зарождаются и гибнут народы, кипят войны и революции, а один человеческий день составляет целую эпоху. Вместе с Жуком и Клещом вы отправитесь в опасное путешествие с не менее опасными последствиями.
Основная тема новой книги лауреата Национальной премии ГДР — взаимоотношения разных поколений школьных учителей, столкновение разных жизненных позиций и взглядов на вопросы воспитания. Автор показывает, как важно понимание между людьми и как его отсутствие приводит порой к трагедии.
Танзанийская литература на суахили пока еще мало известна советскому читателю. В двух повестях одного из ведущих танзанийских писателей перед нами раскрывается широкая панорама революционного процесса на Занзибаре.И портовые рабочие из повести "Кули", и крестьяне из "Усадьбы господина Фуада" — это и есть те люди, которые совершили антифеодальную революцию в стране и от которых зависит ее будущее.
Прочную известность Ярославу Чейке принесли его поэтические сборники. С выходом в свет повести «Дела закулисные» чешский читатель получил возможность открыть ее автора для себя заново уже как одаренного прозаика. Чем живут молодые люди, кому и во что верят, за кем идут — этими и многими другими вопросами задается в повести автор, рассказывая о юноше, начинающем свою трудовую жизнь рабочим сцены. Пора взросления и мужания героя, его потерь и приобретений, воспитания чувств и гражданской позиции приходится на сложный период — кризисные для Чехословакии 1969–1970 годы.
Повесть рассказывает о воспитании подростка в семье и в рабочем коллективе, о нравственном становлении личности. Непросто складываются отношения у Петера Амбруша с его сверстниками и руководителем практики в авторемонтной мастерской, но доброжелательное наставничество мастера и рабочих бригады помогает юному герою преодолеть трудности.