Карты и сновидения - [32]

Неужели сама по себе я ничего не значу и не стою?

Ирина встала перед валуном, не видя пакета, нахмурила брови, пытаясь ответить коротко и без задержки, как привыкла делать всегда. Вопрос должен быть разрешен, нельзя оставлять его болтаться без ответа. Но этот вопрос имел или не тот ответ, что ее устраивал, или в ответе содержалась жизненная программа. Что она станет делать, если не нужно будет отталкиваться от «назло», «наперекор» или «обогнать», или — «я лучше всех»? Убрать из реальности все соревновательные моменты? И попробовать жить без них.

— Интересно, — вполголоса проговорила Ирина, машинально расстегивая куртку — тут было тепло, почти жарко.

И засмеялась, встряхивая головой. Вот же комедия. Думала, напрягалась, размышляла. И вернулась к себе. Интересно ей. Азартно, то есть. То есть — снова соревнование, подначка на слабо. Когда-то этим Васька Волчок заставил пацана Андрея прыгнуть с чучки в грозную шипящую воду. Но Андрей был именно пацаном. А она вполне взрослая дама. Которая…

Но мысль оборвалась. Ирина шагнула к валуну, разглядывая растрепанный пакет, из прогрызенной дыры на песок высыпались изогнутые тельца бычков, почти черные на светлом. Некоторые — разорваны в клочья, от других остались только головы с красной кровяной каймой.

Выпрямилась, настороженно оглядывая гулкую пустоту, еле заметно сверкающую мельчайшими водяными каплями. Крысы, что ли? Чаек тут точно нет. И что теперь делать с разоренным пакетом?

Она потянула его к себе, зажимая дырку, осторожно заглянула в мокрое нутро. Там блестели влажными боками и хвостами рыбешки, еще много, ну да, на сотку Васька не пожалел улова. Убедившись, что кроме рыбы в пакете никто не сидит, Ирина взяла его удобнее и пошла к выходу, оглядываясь на каменные ниши и разломы. В другое время она плюнула бы, и оставила мокрый неудобный, воняющий рыбой пакет, пусть доедают незнакомые скальные твари. Но внезапно ужасно стало жалко добычи, и вертелась перед глазами старая фотография, на которой мальчишки с восхищением смотрели на улов товарища. Андрей любит жареных бычков. А она не особенно, терпения нет выбирать мелкие косточки. Куда приятнее культурно откушать с тарелки. Лепестки красной горбуши или янтарные ломтики балыка. Тарталетки с красной икрой. Или блинчики.

Светлое пятно выхода перечеркнула стремительная тень, пролетая по диагонали из верхнего угла в нижний, совершенно темный. И оттуда, из темноты, возник угрожающий вой.

Ирина уронила пакет, застыла с мгновенно вспотевшими руками. Что за?…

Завывания стихли на время, за ними, вразнобой, стал слышен многоголосый писк, пропал за очередной угрожающей руладой.

Ирина, узнавая звуки, неуверенно улыбнулась. Потом рассмеялась вполголоса, с горящими от стыда и облегчения щеками. Кошка! С котятами. Ну, надо же, нашла место. Конечно, кого угодно напугает, чертова мелкая хищница. В диких сумрачных скалах.

Все еще нервно смеясь, приблизилась, так, чтоб глаза различали небольшую пещерку на уровне ее груди. Не стала подходить вплотную, уважая грозность мамаши и побаиваясь, вдруг та кинется на плечи или в лицо. Сказала блестящим огромным глазам, грозному вою и шевелению пушистых бочков и дрожащих хвостиков:

— Ну, ну. Перестань. Не трону. Это ты мою рыбу жрала, да? Пиратка ты. Ну, я понимаю, дети. Еще хочешь?

Протянула вытащенного из пакета бычка, держа за скользкий хвост. Уронила под ноги, пачкая рукав куртки, вытащила еще парочку.

— Возьмешь потом. Ладно, кормитесь. Семейка.

Выходя на пляж, сжимала пакет в дрожащей руке, улыбалась, встряхивая головой. Надо будет рассказать Андрею, как испугалась кошки, вообразив невесть что. Ему понравится.

И остановилась, теряя улыбку. Только вот где же он? Если совсем не появляется у родителей. А они думают, что живет по-прежнему, с Ириной в Южноморске. И как искать?

— Позови, — уверенно сказал в голове Тонин голос, — ты должна позвать.

Но вокруг снова сияло солнце, кидая из-под тучи уверенный, тяжелый, как медная плашка, свет.

— Нет, — вполголоса ответила Ирина, убыстряя шаги и придерживая пакет за рваное донце, — да нет же!

Упрямо возражала, испуганная тем, что мысленно почти согласилась, готовая попробовать.

Глава 9

На исходе месяца Окето, второго осеннего месяца, наступала пора сбора урожая. Длинные ряды зреющих тыкв, арбузов, кабачков, пламмов, яркие стручки кетча, заросли пряных травок ждали умелых рук огородниц. И те приходили, рано утром, когда в просветах закраин Башни пучками спиц лежали лучи восходящего солнца.

Руки мелькали над созревшими плодами, ударялась в высокий свод уровня песня, слышался смех.

— Говорят, — стройная женщина склонилась к соседке по ряду, не переставая аккуратно отщипывать зрелые зеленые листья, пахнущие дождем, — говорят, в эту осень праздник сэмма продлят на целую неделю. Будет много подарков.

— Пусть сны принцессы будут легки и спокойны в преддверии начала зимы, — отозвалась та, медленно двигаясь вдоль ряда.

— Пусть, — согласилась первая. Встряхнула плоскую корзину, чтоб зелень легла свободнее, замолчала, обдумывая свои же слова.

— Работай, Марита, — посоветовала вторая, отходя по ряду все дальше, к рассеянному свету солнца.