Карты и сновидения - [31]

Он прыгал? Андрей? Такой спокойный, миролюбивый, да за все время не подрался ни разу ни с кем, и не было ситуаций, чтоб вступиться за нее, кидаясь в драку, не потому что убегал, боялся, а просто маловато времени проводили вместе. И все оно у них было какое-то… Распланированное…

Ирина усмехнулась пересохшими на ветру губами. Отвернулась от высоты и стала медленно спускаться обратно в расщелину, нащупывая подошвами тропинку, здесь — крутую, как неровная лестница. Держась обеими руками за камни, спохватившись, оглядела горизонт, мысленно смеясь и строго прогоняя неоформленную надежду. «А чего ждала? Ничего? Вот и получай — ни-че-го». И нырнула в сумрак, все же разочарованная строгой линией горизонта, пролегшей под тугими клубами туч. Видимой ясно, и нигде ничем не нарушаемой. Хоть бы какой пароход там маячил. Белый. Как давешняя облачная башня…

— Оставь, — с тоской сказал женский голос снизу, из-под ног, мешаясь с гулким, но уже приглушенным шумом воды, — уйди, не рви сердце.

Ирина замерла с ногой на весу, крепче вцепилась руками в камни.

— Пошли, сказал! Топчешься тута! — мужской голос говорил с привычным злым надрывом.

В ответ ничего, только шум и журчание воды. Ирина сразу ощутила, как затекла неудобно поставленная нога, но боялась пошевелиться, злясь на дурацкую ситуацию. Это же те двое, парочка потерянных, алкаш и его сердитая подруга-продавщица. Не хватало свалиться сверху, из скального пролома, громыхая камнями.

Она все же перенесла вес на другую ногу, плавно шагнула ниже, касаясь пальцами мокрой неровной стенки. В расщелине открылся пятачок песка, темного со стороны моря, откуда заливалась и сразу же выливалась обратно вода, поблескивая в тусклых лучах сверху. Двое стояли в центре, спинами к Ирине, мужчина протянул руку к женщине, а та прижимала локти к бокам, не желая отвечать на жест. Внезапно подняла лицо к свету. Косынка сползла на круглые плечи. Голос усиливался тут, поддержанный странной акустикой, метался, отражаясь от стен и смешивался с хлюпающими звуками воды, казалось, женщина рыдает, заливая слова слезами.

— Столько лет. Как же оно, Вася? Вроде вчера все, а катит и катит. Куда прикатило, а? Вот это вот, это все, что мне? В этой жизни? Тетки за хлебом, да вы — алкашня убогая?

— Но-но! — перебил, возмущаясь, Васька, убрал руку, суя в карман, приосанился, — чего гонишь? На себя глянь, коровища. Да кому такая нужна, спасибо скажи. Что я вот. Тетки не глянулись? А чо ж сидела на жопе? Пирожены жрала в подсобке? Я тебе виноват, да?

— Ты? — закричала женщина, обернулась, замахиваясь.

Но Васька перехватил руку, заломил, притягивая к себе.

— Та хватит уже, Лен. Ну? Не вой, сказал! Я ж тебя всю дорогу люблю.

Рыдания сменились ноющими всхлипами. Каштановая голова тряслась на мужской груди, по лицу елозили края серой куртки, цепляя волосы.

— Мало, выходит. Любви твоей мало мне. А думала…

— Все вы. На нашем горбу в рай въехать, да?

— Что? — она выпрямилась, обеими ладонями вытирая круглые щеки, уперла руки в бока, — тоже мне, жеребец нашелся. Ездун. Мне твой рай — тьфу.

— Пошли, Лен. Я денег вот. Писят рублей. Хочешь, конфет тебе куплю. Хотя ты ж их сама наворуешь. У себя же.

Женщина засмеялась. Васька толкнул ее плечом, уже не обнимая и не беря за руку. Рядом медленно пошли к неровному свету, превращаясь в черные силуэты.

Ирина перевела дыхание, выпрямляясь за камнем, где присела, чтоб не увидели. Мужской голос удалялся, женщина молчала, не возражая.

— А чего, сбрехал, что ли? Ты его три года обхаживала, или четыре? Ждала, заберет. Давид, ой, Давиидик. А не полюбил, ты и осталась. Потому что я тебя любил. Выбрала ведь? Сама выбрала, я тебя ногой не пинал, на цепь на сажал, так? Пошли, пожрать сделаешь, а? Да я чуть-чуть. Для настроения только.

Голос исчез вместе с фигурами. Ирина вышла туда, где песок истоптали их следы. Встала, собираясь с мыслями. Казалось ей, что сумеречный воздух, полный влажной взвеси и пятнистого света, так же истоптан чужими словами и мыслями. Надо же, какая драма. Когда-то эта самая Лена была влюблена. В приезжего, конечно же. Но без ответа и потому выбрала Ваську. Алкаш сказал мудрую вещь, наверняка нечаянно. Про попытку добраться в рай на мужском горбу. Ведь кажется этой тоскующей Лене, что не бывает рая без любви, вернее, без взаимной любви: не будет ее, значит, не будет и счастья.

Вот только развить мысль, растолковать подруге, кто там она ему — сожительница? Жена? Не сумел. Трубы горят, из сотки писят рублей уже определил, на свое настроение. Это важнее. Как для продавщицы — бесконечные пирожные в подсобке.

А я? Спросила себя Ирина, пробираясь к валуну, где спрятала пакет. Я сделала себя тоже из-за любви, из-за отчаянной надежды понравиться красавцу Артуру. Чем отличаются мои пробежки и тренажеры от ее пирожных? Тем, что внешне все выглядит лучше, да. А внутри? У той — алкаш Васька Волчок, когда-то первый парень в поселке Рыбацком, а может, на всем побережье. У меня — уютная гавань Андрей Корсаков, обремененный не подходящей ненужной семьей, в которой разве что дядя Дима мне симпатичен, да и то потому что он мужчина, я женщина, нормальный гетеро-дружеский интерес, как в отношениях с барменом Маликом. А внутри так же все выгорело когда-то.