Исторiя Россiи 862—1917 - [28]

И вездѣ Мстиславомъ руководитъ чувство: сегодня Галичъ, а завтра Калка. Поистинѣ удалой, Мстиславъ рвётся вперёдъ, точно боясь, какъ бы успѣхъ побѣды надъ татарами не пришлось раздѣлить съ остальными князьями, что не достанется слава ему одному: онъ опередилъ главныя силы, не разсчитавъ силъ татарскихъ, ударилъ на нихъ, былъ разбитъ наголову и тѣмъ предопредѣлилъ несчастный исходъ сраженія.

Послѣдніе годы жизни Мстиславъ сидитъ въ Галичѣ, но жалкой игрушкой въ рукахъ бояръ. Интригуя и обманывая, бояре довели его до открытаго столкновенія съ молодымъ зятемъ своимъ, знаменитымъ впослѣдствіи Даніиломъ Галицкимъ; выжили самого Мстислава и убѣдили отдать Галицкій столъ не зятю, а дочери, женѣ венгерскаго королевича. Много потрудился Мстиславъ для русскаго дѣла въ Галичѣ, но теперь этимъ послѣднимъ поступкомъ онъ безсознательно самъ же своими руками подсѣкъ въ корнѣ всю прежнюю свою работу. Моральный приговоръ Мстиславъ самъ подписалъ себѣ, сказавъ Даніилу: «Сынъ, согрѣшилъ я, не давъ тебѣ Галича, а далъ иноплеменникамъ, по совѣту Судислава-льстеца, меня обманувшаго».

Таковъ былъ Мстиславъ Удалой. «Онъ не преслѣдовалъ новыхъ цѣлей, не далъ новаго поворота ходу событій, не создавалъ новаго первообраза общественнаго строя. Это былъ, напротивъ, защитникъ старины, охранитель существующаго, борецъ за правду, но за ту правду, которой образъ сложился уже прежде. Его побужденія и стремленія были такъ же неопредѣлённы, какъ стремленія, управлявшія его вѣкомъ. Его доблести и недостатки носятъ на себѣ отпечатокъ всего, что въ совокупности выработала удѣльная жизнь. Это былъ лучшій человѣкъ своего времени, но не переходившій той черты, которую назначилъ себѣ духъ предшествовавшихъ вѣковъ; и въ этомъ отношеніи жизнь его выражала современное ему общество» (Костомаровъ).

Мстиславъ многими чертами напоминаетъ шведскаго короля Карла XII: у того и другого полное отсутствіе политической прозорливости, та же погоня за безплодною славой, тотъ же узкій горизонтъ личныхъ и фамильныхъ отношеній, та же неспособность подняться до уровня интересовъ общегосударственныхъ. Своею дѣятельностью Мстиславъ и Карлъ какъ бы хотѣли лишній разъ напомнить намъ, что въ ихъ жилахъ течётъ норманнская кровь, — кровь тѣхъ викинговъ­-берсеркеровъ, которые искали войны ради самой войны, съ тѣмъ лишь отличіемъ, что Карлъ XII жилъ въ эпоху, когда такой пережитокъ сталъ уже полнымъ анахронизмомъ, во времена же Мстислава духовное родство съ нор­маннами X—XII в. было явленіемъ вполнѣ естественнымъ и даже вызывало симпатію въ современникахъ.

Типичный представитель своего времени, богатый личными доблестями, Мстиславъ, тѣмъ не менѣе, совершенный пустоцвѣтъ въ русской жизни: положительныхъ слѣдовъ по себѣ онъ не оставилъ, и, если бы не лѣтопись, ничто не напоминало бы намъ о нёмъ. Не то Андрей Боголюбскій и Всеволодъ III: первый камень, который потомъ пошёлъ на кладку фундамента будущаго государственнаго зданія Россіи, обтёсанъ былъ ими.

VII. Памятники духовной культуры. 1169—1242

1. «Слово» или «Моленіе» Даніила Заточника, конца XII в. Цѣль сочиненія, равно и личность автора остаются ещё не ясными. «Слово» отразило въ себѣ ходячую народную мудрость, что вмѣстѣ съ обиліемъ нравоучительныхъ текстовъ, почерпнутыхъ изъ разныхъ писаній, и замысловатымъ остроуміемъ завоевало ему у современниковъ обширный кругъ читателей.

2. «Слово о полку Игоревѣ», конца XII в.

3. Патерикъ Печерскій, собраніе повѣстей о подвижникахъ и чудотворцахъ Печерскаго монастыря, о легендахъ и чудесахъ, имъ приписываемыхъ, первой половины XIII в.

4. Церковь Св. Георгія въ Старой Ладогѣ; стѣнныя фрески, XII в., по византійскимъ образцамъ, работы русскихъ мастеровъ новгородской школы.

5. Спасо-Преображенскій соборъ въ Мирожскомъ монастырѣ, въ окрестностяхъ Пскова, съ замѣчательно сохранившимися фресками (сцены изъ Новаго Завѣта), по лучшимъ оригиналамъ византійской стѣнописи, 1156 г.

6. Церковь Покрова на Нерли, въ Суздальскомъ краѣ, заложена 1165 г. Андреемъ Боголюбскимъ. Романскій стиль архитектуры ярко выступаетъ въ ней: одноглавая; пилястры, узкія полуколонки; поясъ изъ ряда колоннъ; внѣшнія украшенія: человѣческія фигуры, звѣри, фантастическія животныя; внутренность раздѣлена пилястрами на 3 нефа (корабля). Прототипъ Дмитріевскаго собора въ меньшихъ размѣрахъ. «Одинъ изъ величайшихъ памятниковъ мірового искусства» (Грабарь).

7. Дмитріевскій соборъ во Владимірѣ-на-Клязьмѣ, въ честь св. Димитрія Солунскаго, 1194—1197 г., наиболѣе совершенный образецъ романскаго стиля у насъ въ Россіи. Одноглавый; богатѣйшая орнаментація наружныхъ стѣнъ: птицы, звѣри, грифоны, гарпіи; многіе изъ нихъ очень близки къ украшеніямъ венеціанскаго собора Св. Марка; богатый поясъ изъ колонокъ; внутри 5 нефовъ, украшенныхъ фресками. Особенность Дмитрі­евскаго собора, какъ и ц. Покрова на Нерли, въ сочетаніи вліяній романской архитектуры съ греко-восточною. Въ этомъ сочетаніи зародышъ будущаго русскаго національнаго искусства.

8. Церковь Спаса Нередицы, въ окрестностяхъ Новгорода, 1198 г.; богатѣйшія, оригинальныя фрески, почти не тронутыя временемъ. «Всѣ стѣны внутри храма покрыты сплошнымъ ковромъ фресокъ, хорошо сохранившихся и оставляющихъ глубокое впечатлѣніе значительностью композицій и торжественной