История ромеев, 1204–1359 - [290]

святых это дозволено, так как и в прежние времена это было обычным делом для ведущих в пустыне подвижническую жизнь без сообщения с другими, а также для скрывающихся во времена гонений в различных горах и пещерах, он легко поверил и затем задал второй вопрос, а именно: можно ли молиться вместе с некими иноверцами и в каких-то крайних случаях причащаться у них Божественных Таин, если там произносятся те же самые молитвы, что и здесь?

Я сразу же привел ему божественного Иоанна Дамаскина, увещающего осгтрегаться, чтобы не принимать причащения от еретиков и не давать им. «Не давайте, — говорит Господь, — святыни псам и не бросайте жемчуга вашего перед свиньями»[1423][1424][1425], чтобы не сделаться нам участниками их злочестия и осуждения. Ибо если [через причащение совершается] единение со Христом, то всяко и друг с другом, и мы со всеми причащающимися вместе с нами объединяемся по свободному выбору, и «все мы суть одно тело; ибо от одного хлеба причащаемся»¹⁸°, как сказал божественный апостол^т.

«Итак [сказал я], если выборы у нас противоречат один другому и разделяют нас друг от друга на почве догматического новшества, то как мы сможем тогда иметь Христа единой [общей] главой, или как будем молиться вместе?

4. Ибо какое, — говорит [апостол], — соучастие верного с неверным? Или какое общение у света со тьмой? Или какое согласие между Христом и Велиаром?¹*² Ты же слышишь, как Бог вещает устами пророков: Если принесте Мне семидал — всуе; кадило — мерзость для Меня^ш, и Грешнику же говорит Бог: «что ты проповедуешь уставы Мои и берешь завет Мой в уста твои?"^т И зла-тоглаголивый Иоанн говорит: Должно смотреть не только на дела, но исследовать и причину дел. Ибо бывающее по воле Божией, хотя бы и казалось дурным, — лучше всего; а что вопреки Его воле и не угодно Ему, то, хотя бы и считалось наилучшим, — самое худшее и беззаконное из всего. И если кто убьет по воле Божией, это убийство лучше всякого человеколюбия; и если кто пощадит [врага] вопреки тому, что Ему угодно, то пощада будет преступнее всякого убийства. Ибо не сама природа дел делает их хорошими и дурными, но Божии определения¹*⁵.

Как их, — говорит он, — мы порицаем за то, что они поступают противозаконно, так — и гораздо более — вас за то, что присоединяетесь к поступающим противозаконно. И [порицаем] не только совместно с ними участвующих [в беззаконии], но и тех, кто, имея возможность воспрепятствовать, не хочет [делать этого][1426][1427][1428][1429][1430]. Ведь если мы не позволяем ходить в театр, то тем более не следует позволять ходитъ в синагогу, ибо это беззаконие больше того, так как там совершается грех, а здесь — нечестие[1431]*⁷.

5. Видишь, как этим божественным мужем показано, что и то, что порой кажется хорошим, [на деле часто] является плохим, и как он порицает [церковное] общение с инаковеру-ющими[1432]? Если кто-то не делает того, что приказывает господин, то заслуженно несет наказание, даже если это не возымеет дурных последствий, и наоборот. Ибо вердикт судящего

обуславливается, конечно, не результатами действий, а тем, следовал ли тот, кто их совершал, распоряжениям господина. А господами для правителей и властителей должны быть законы и нормы правил, а для подданных и простонародья — правители и властители, как обязанные судить право на основании источника законов.

Итак, многие действия, если их рассматривать сами по себе, незаметно похищают [верный] критерий суждения и у людей несведущих внезапно сподобляются превыспренних похвал, а если присовокупить и мотив, с которым они были сделаны, то оказывается, что они подлежат бесчисленным проклятиям.

Но я должен прибавить сюда еще и следующие за этими слова сего божественного мужа. Что ты делаешь, человек? — говорит он. — Закон преступлен, а ты не […] порицаешь, не становишься грозным мстителем за божественные законы, но сообщаешься [с преступившими]? Какое же ты можешь получить прощение? Неужели же Бог требует мстителей? Неужели нуждается в помощниках? Но Он хочет, чтобы ты стал служителем […], дабы ты […] и в этом показал честолюбие[1433].[1434]

И великий Афанасий подобным же образом говорит, что не только не приносить в жертву ладан — значит быть мучеником, но и не отрекаться от веры […]; и не только покланявшиеся идолам осуждены как чуждые [христианству], но и предавшие истину. […] Ибо патриарх Авраам увенчан незато, что былумерщ-влен, но за то, что стал верен Богу; и другие святые отцы и иже с ними, — о которых Павел говорит, что не достанет ему времени повествовать[1435] о них, — достигли совершенства не пролитой кро-

вью, но через веру и доныне внушают восхищение тем, что готовы были претерпеть смерть ради благочестия пред Богом[1436].

Видишь, как в малом лучше видны величайшие из благ, и иногда гораздо лучше в наималейшем, чем в самом великом? Это как с царскими монетами: если кто перечеканит ее хотя бы немного, то сделает полностью непригодной. Так и позволяющий нарушать даже наималейший из божественных канонов попирает все [церковное законоположение].

6. Если же некоторые из благочестивых, изгоняемые из священных пределов, беіут отсюда к народам, пусть и иноплеменным, но более человеколюбивым, чем соплеменные, и оттуда возносят к Боіу свои молитвы, то и это также не ново. Ведь и многие из некогда славных в церкви Божьей мужей часто попадали в столь же ужасные обстоятельства, дабы, подвергнувшись испытанию как золото в горниле