Никифор Григора и его Римская история
Никифор Григора[1] родился около 1295 г. в Азии в царствование Андроника старшего. Патриарх Филофей представляет его пафлагонцем[2], а сам он[3] называет себя в своем разговоре «О Мудрости» ираклийцем. В самом деле, у него был дядя Иоанн, митрополит Ираклии, т. е. той, которая называется еще понтийскою и находится в пределах Пафлагонии. Под руководством этого-то родственника Григора получил свое первоначальное образование. Он глубоко уважал и любил этого достойнейшего архипастыря и составил его жизнеописание[4]. О родителях же Григоры ничего неизвестно.
Из Ираклии перебравшись в Византию[5], Григора поступил под руководство патриарха Иоанна Гликиса, ученейшего и красноречивейшего человека своего времени. Он так дорожил наставлениями и беседою патриарха, что и днем и ночью старался пользоваться ими[6], а патриарх настолько был доволен слогом своего слушателя, что, изнуренный болезнью, поручил Григоре изложить свою последнюю волю[7]. Впрочем, изложение Григоры не таково, чтобы им можно было всякому довольствоваться и чтобы трудно было в нем заметить значительные недостатки. Оно слишком изысканно, отличается напыщенностью и преувеличениями, частым повторением не только слов, но и мыслей, неупотребительными оборотами, солецизмами.
Как в красноречии Григора имел наставником Иоанна Гликиса, так в астрономии великого логофета Федора Метохита[8]. И этот наставник Григоры был очень доволен своим слушателем, потому что не раз называл его наследником своей учености[9], что выразил с особенною силою и в стихах, написанных Григоре из ссылки. Мало того. Метохит любил его, как родного сына. Возобновив с большими издержками монастырь Хоры, Метохит поместил здесь Григору в особом доме[10], предоставил ему надзор за тамошними, особенно дорогими вещами и, умирая, поручил обитель его попечению[11].
В свою очередь Григора учил детей Метохита, именно — сына и дочь, и объяснял им сочинения древних писателей, превращая, по его выражению, ночь трудных мест в день[12]. Как видно, его уроки не пропали даром. В речи, которую однажды говорила дочь Метохита своему отцу, слишком заметно влияние Григоры, — подражание его речи со всеми ее достоинствами и недостатками[13]. К самому Метохиту он относился с глубоким уважением и имел на него влияние: однажды, когда Метохит глубоко был поражен предвестиями для себя тяжкого бедствия, Григора его утешил и успокоил своею речью[14]. По смерти Метохита он сказал надгробное слово, в котором сквозь высокопарные и напыщенные фразы проглядывает неподдельное чувство[15].
При Андронике старшем, покровительствовавшем людям образованным, византийский дворец был приютом образования и учености[16]. Здесь часто собирались ученые, рассуждали о предметах, стоивших того, и входили между собою в прения. Григора, овладев знаниями Метохита, захотел, как он говорит, более совершенной беседы, — царя и собиравшихся у него ученых. Поэтому на 27 году жизни[17] он представился императору в надежде приобресть его расположение и достигнул короткости в обращении с ним. Принятый очень благосклонно, Григора сказал императору похвальное слово, в котором восхвалял два достоинства его — мудрость и красноречие[18]. Можно было бы осудить Григору за непомерную лесть, слишком резко высказывающуюся в этом слове, как и в другом подобном[19], если бы он в одном месте не высказал замечания, что по правилам риторики в похвальных словах можно говорить все что угодно[20]. С течением времени он приобрел такую любовь императора, что некоторые стали завидовать молодому человеку, не имевшему еще никакого чина и никакой степени священства. Чтобы заградить уста завистникам Григоры, Андроник хотел облечь его саном хартофилакса и даже приготовил для него знаки этого сана, как бы это было делом уже решенным. Но Григора отказался от предложенной чести в благодарственном и похвальном слове царю, где ссылался на свою неопытность и на свою любовь к ученым занятиям в уединении. Андроник хотел было принудить его принять назначение, но раздумал[21]. Под покровительством императора он мог высказывать смело все, что находил справедливым и полезным. Так, однажды в собрании ученых во дворце, поддержанный Андроником, он пространно развил мысль об исправлении юлианского календаря[22]. С ним был вполне согласен и император, но привести эту мысль в дело не посмел, опасаясь церковных смут. Это была самая лучшая пора в жизни Григоры. Впереди ожидало его много огорчений.
В 1328 г. Андроник младший ночью при помощи предателей взял Константинополь[23]. Андроник старший после этого лишен был всякой власти. Дом Федора Метохита был растащен вместе и с фундаментом, а сам он сослан в Дидимотих, откуда возвратился домой уже через два года[24]. Григора, державшийся той же партии, лишен был своего имущества, но, впрочем, не был сослан. Ему определено было меньшее наказание, потому что он жил спокойно, занимаясь ученостью и не вмешиваясь в политику. Этот год принес Григоре и другое горе — смерть дяди его Иоанна, митрополита ираклийского, после Бога, как выражается Григора, его попечителя с самого детства.
