1. Ночь, дом из валунов и бревен с земляным полом и узкими окнами-бойницами, факелы и крики нападающих. Стрела влетает в окно и дрожит в стене. Мать перевязывает рослому пятнадцатилетнему подростку раны на руке и боку.
— Беги, — говорит она, торопя.
— Я умру вместе с тобой, — презрительно отвечает он, — но сначала перебью дюжину этих собак.
— Ты не должен умереть. Ты должен отомстить.
— Я отомщу каждому, кто войдет.
— Ты должен стать конунгом и отомстить тем, кто повел их.
В отблесках факелов по его лицу катится пот, когда она перетягивает рану, но лицо неподвижно, не кривится.
— Почему они пошли против отца? Ведь он был конунг по праву.
— Потому что они глупы и доверчивы. Они думали, что так они станут свободны и не будут платить налоги.
— А разве это не так?.. — мрачно говорит он.
— Нет. Теперь они станут платить датчанам и англичанам — не только скотом. Дочерьми, кровом и кровью. Кто защитит их? Для того Кнут и дал им оружие и своих англов и данов, чтоб завладеть стадом без пастуха.
— Так что, они не понимают?
— Сегодня еще нет. Ум простых людей короток.
Слетает бревно с крыши, сверху лучник стреляет в щель, стрела вонзается матери в грудь.
— Управляй… без… жалости… — выговаривает она.
Подросток мечет в щель нож, лучник со стоном исчезает.
Торопливо надевает кольчугу, шлем, открывает внутреннюю дверь в скотную службу под общей крышей. Выводит белого коня, обвязывает ему морду тряпкой, смочив в ведре с водой. Берет в левую руку щит, правой проверяет меч без ножен на боку. Ждет.
Крепкий дом трещит под ударами, в щели летят факелы, загорается утварь. Пятнадцатилетний Харальд тяжело влезает в седло, пригибаясь под низким потолком. Перегнувшись, отворяет тяжелую окованную железом дверь и вылетает наружу.
2. От неожиданности штурмующие, вооруженные крестьяне-бонды, на секунду опешивают. Он сбивает конем одного, срубает второго, принимает на щит удар третьего и в мягком стуке копыт уносится в ночь.
3. Стрела вдогон цокает сзади по шлему и соскальзывает вниз, оцарапав шею и застряв в вырезе кольчуги. Он презрительно отбрасывает ее.
4. Серое небо, серые волны, бурый берег. Поскрипывает причальный канат — дракон на высоком форштевне узкого черного корабля оскалил пасть. Крытые дерном хижины, кучка викингов.
Они смотрят на подходящего Харальда. Конь идет позади — меч, щит, шлем приторочены к седлу.
Взглядом Харальд определяет предводителя:
— И хочу уйти в поход с твоей дружиной.
— Готов поговорить об этом… года через три.
Смешок по толпе.
— Я пришел сейчас, — увесисто говорит Харальд.
— Я ответил, — презрительно бросает ярл.
— Я тоже готов ответить. — Харальд отступает к коню, надевает шлем, берет щит и меч: — Вели выйти любому из твоих бойцов, если не хочешь сам.
Смешок переходит в хохот.
— Эйгар, — бросает ярл.
Сзади выходит некрупный норманн в кожаной рубахе, подпоясанной веревкой. Улыбаясь, развязывает веревку, подбирает камень-голыш размером с крупный кулак и обвязывает концом веревки, превращая в род примитивного цепа или кистеня. Резкими взмахами вращая за веревку перед собой, делает шаги навстречу Харальду.
— Ты презираешь меня и вышел с камнем, как на собаку?.. — кривит рот от унижения Харальд. — Хорошо. Я поступлю с тобой как с собакой.
Отбрасывает щит и меч, снимает шлем, начинает стаскивать кольчугу. Они видят кровавые пятна на руке и боку, расползающиеся по холсту рубахи, лица серьезнеют.
Харальд теряет сознание, оседает.
5. Приходит в себя, лежа на шкурах в хижине, его поят горячим отваром.
