Исторические записки. Т. V. Наследственные дома - [47]
Гунсунь Цян рассказывал о гегемонах, убеждая цаоского князя стремиться стать гегемоном. На четырнадцатом году [правления] (488 г.) цаоский князь последовал его советам; он изменил [союзу] с княжеством Цзинь и нарушил границы княжества Сун. Сунский Цзин-гун напал на правителя Цао, а цзиньцы не пришли на помощь. На пятнадцатом году [правления Бо-яна] (487 г.) правитель княжества Сун уничтожил княжество Цао, схватил цаоского Бо-яна и Гунсунь Цяна и, вернувшись с ними в Сун, убил их. С этих пор прекратились жертвоприношения предкам дома Цао.
Я, тайшигун, Придворный историограф, скажу так.
Посмотрев на то, как цаоский правитель Гун-гун не принял советов Си Фу-цзи, как он использовал колесницы, чтобы катать на них триста красавиц[383], я понял, что [чувство] добродетели в нем не укоренилось. Что же касается сна относительно Чжэнь-до, то разве он не хотел, чтобы шло принесение жертв предкам дома Цао? Но коль скоро Гунсунь Цян не [помог] усовершенствовать управление [в Цао], жертвоприношения младшему брату [У-вана] Чжэнь-до прервались.
ГЛАВА ТРИДЦАТЬ ШЕСТАЯ
ЧЭНЬ ЦИ ШИ ЦЗЯ— НАСЛЕДСТВЕННЫЕ ДОМА КНЯЖЕСТВ ЧЭНЬ И ЦИ
Чэньский Ху-гун по имени Мань был потомком Шуня — императора Юя[384]. В прошлом, когда Шунь был простолюдином, Яо отдал ему в жены двух своих дочерей и поселил на реке Гуйжуй[385]; потомки Шуня в этой связи получили родовую фамилию и стали носить фамилию Гуй[386]. Когда Шунь уже умер, Поднебесная была передана Юю, а сыну Шуня — Шан-цзюню — была пожалована территория княжества. Во времена Ся-хоу [его потомки] то теряли [княжество], то снова [владели им]. Когда же чжоуский У-ван победил иньского Чжоу[-синя], он вновь стал разыскивать потомков Шуня и нашел Гуй Маня, пожаловал ему владение в Чэнь, с тем чтобы тот приносил там жертвы императору Шуню; это и был Ху-гун[387].
После смерти Ху-гуна у власти встал его сын Си-хоу под титулом Шэнь-гуна. После смерти Шэнь-гуна у власти встал его младший брат Гао-ян под титулом Сян-гуна. После смерти Сян-гуна у власти поставили сына Шэнь-гуна [по имени] Ту; это был Сяо-гун. После смерти Сяо-гуна у власти встал его сын Юй-жун под титулом Шэнь-гуна. Шэнь-гун правил во время чжоуского Ли-вана. После смерти Шэнь-гуна у власти встал его сын Нин под титулом Ю-гун. На двенадцатом году [правления] Ю-гуна (842 г.) чжоуский Ли-ван бежал в Чжи[388]. На двадцать третьем году [своего правления] (832 г.) Ю-гун умер, и у власти встал его сын Сяо под титулом Си-гун. На шестом году [правления] Си-гуна (827 г.) на престол взошел чжоуский Сюань-ван. На тридцать шестом году [своего правления] (796 г.) Си-гун умер, и у власти встал его сын У-гун Лин. На пятнадцатом году [своего правления] (781 г.) У-гун умер, и у власти встал его сын И-гун Юэ. В тот год на престол взошел чжоуский Ю-ван. И-гун умер на третьем году [своего правления] (778 г.), и у власти встал его младший брат Пин-гун Се. На седьмом году [правления] Пин-гуна (771 г.) чжоуский Ю-ван был убит цюаньжунами, дом Чжоу переехал на восток. [Правитель] Цинь впервые был возведен в ранг чжухоу. Пин-гун умер на двадцать третьем году [правления] (755 г.), у власти встал его сын Вэнь-гун Юй[389]. В начальном году [своего [103] правления] (754 г.) Вэнь-гун женился на дочери [князя] из Цай, которая родила сына То. Вэнь-гун умер на десятом году [своего правления] (745 г.), у власти встал его старший сын Хуань-гун по имени Бао.
На двадцать третьем году [правления] Хуань-гуна (722 г.) впервые стал править луский Инь-гун. На двадцать шестом году [правления Хуань-гуна] (719 г.) вэйцы убили своего правителя Чжоу-юя. На тридцать третьем году [правления Хуань-гуна] (712 г.) лусцы убили своего правителя Инь-гуна. Хуань-гун Бао умер на тридцать восьмом году [своего правления] (707 г.), в первой луне, в день цзя-сюй, [или] цзи-чоу[390].
У младшего брата Хуань-гуна — То — мать была дочерью князя Цай, поэтому люди из Цай в интересах То убили У-фу и старшего сына-наследника Хуань-гуна — Мяня — и поставили у власти То; это был Ли-гун. Во время болезни Хуань-гуна [в Чэнь] возникли беспорядки, люди княжества оказались разъединенными и разрозненными, вот почему было дважды объявлено [о смерти князя][391].
На втором году [правления] Ли-гуна (705 г.) у него родился сын Цзин-чжун Вань. Когда главный астролог чжоуского двора проезжал княжество Чэнь, чэньский Ли-гун решил погадать о сыне, используя для этого его чжоускую «Книгу перемен». Гадание показало на гексаграмму Гуань («Созерцание»), а затем на гексаграмму Пи («Упадок»); астролог сказал: «Сочетание черт означает: «Созерцай блеск государства. Благоприятно тому, чтобы быть принятым как гость у вана». Следовательно, [наследник] при жизни будет владеть либо княжеством Чэнь, либо если не тем, то другим княжеством. Если же не он сам, то [владеть княжеством] будут его потомки. Если все это произойдет в другом владении, то будет связано с родом Цзян, который принадлежит к потомкам Тай-юя. В вещах не может быть двух равновеликих; коли княжество Чэнь придет в упадок, это будет означать, что возвысятся потомки [этого дома]!»
Седьмой том «Исторических записок» продолжает перевод труда древнекитайского историка Сыма Цяня (145—87 гг. до н.э.) на русский язык. Том открывает 5-й и последний раздел памятника — «Ле чжуань» («Жизнеописания»). «Ле чжуань» включает в себя 70 глав биографий более 300 наиболее ярких и значительных фигур Древнего Китая. В книге 25 глав, персонажами которых являются выдающиеся политические деятели, философы, полководцы, поэты. Через драматические повороты личных судеб героев Сыма Цянь сумел дать многомерную картину истории Китая в VI—III вв.
«Исторические записки» древнекитайского историка Сыма Цяня (145-86? гг. до н. э.) — выдающийся памятник китайской историографии. До настоящего времени этот труд остается незаменимым источником разнообразных сведений о древнем Китае. В первый том вошли четыре главы «Основных записей» — первой части книги Сыма Цяня.
Девятый том «Исторических записок» завершает публикацию перевода труда древнекитайского историка Сыма Цяня (145-87 гг. до н.э.) на русский язык. Том содержит заключительные 20 глав последнего раздела памятника — Ле чжуань («Жизнеописания»). Исключительный интерес представляют главы, описывающие быт и социальное устройство народов Центральной Азии, Корейского полуострова, Южного Китая (предков вьетнамцев). Поражает своей глубиной и прозорливостью гл. 129,посвященная истории бизнеса, макроэкономике и политэкономии Древнего Китая.
«Исторические записки» Сыма Цяня — выдающийся памятник китайской историографии — до сих пор остается незаменимым источником разнообразных сведений о Древнем Китае. Во второй том вошли главы 5-11 «Основных записей» — первого раздела труда Сыма Цяня.
Шестой том «Исторических записок» продолжает перевод труда древнекитайского историка Сыма Цяня (145—87 гг. до н. э.) на русский язык. Перевод сопровождается научным комментарием и исследованием основных проблем истории конца первого тысячелетия до н. э. Шестым томом завершается публикация раздела «Ши цзя» («Наследственные дома»). Том включает 20 глав (41—60) «Исторических записок», в том числе истории княжеских домов Юэ, Чжэн, Чжао, Вэй и Хань, описание жизни Конфуция, деятельность вождя восставших крестьян Чэнь Шэ, ряда ханьских ванов и государственных деятелей: Сяо Хэ, Хаю Цаня, Чжан Ляна и др.
Восьмой том «Исторических записок» продолжает перевод труда древнекитайского историка Сыма Цяня (145-87 гг. до н.э.) на русский язык. Том содержит очередные 25 глав последнего раздела памятника — «Ле чжуань» («Жизнеописания») Главы тома вобрали в себя исторические и этнографические факты, сведения по древнекитайской философии, военному делу, медицине. Через драматические повороты личных судеб персонажей Сыма Цянь сумел дать многомерную картину истории Китая VI—II вв. до н.э.
Любой народ, любая эпоха по-своему пытаются объяснить окружающий мир, смысл жизни, выработать некую иерархию ценностей, - и создают свою мифологию. В египетской мифологии поэтичность доминирует над реальностью. Системный свод древнеегипетских мифов и легенд в литературно-художественном пересказе И.В.Рака продолжает традицию отечественных популярных изданий, посвященных наиболее значительным мифологиям Древнего мира, - Двуречья, Греции и Рима, Китая, Индии, Ирана.
Эта книга — о Салах ад-Дине, кто был благочестием (Салах) этого мира и веры (ад-Дин), о бесстрашном воителе, освободившем Святой Город от чужеземных завоевателей, о мудром и образованном правителе мусульман.
Японская культура так же своеобразна, как и природа Японии, философской эстетике которой посвящены жизнь и быт японцев. И наиболее полно восточная философия отражена в сказочных жанрах. В сборник японских сказок «Счастливая соломинка» в переводе Веры Марковой вошли и героические сказки-легенды, и полные чудес сказки о фантастических существах, и бытовые шуточные сказки, а также сказки о животных. Особое место занимает самый любимый в народе жанр – философские и сатирические сказки-притчи.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Вашему вниманию предлагается перевод и исследование сборника коротких рассказов и заметок в жанре бицзи, принадлежащего перу известного китайского литератора XVIII века Юань Мэя.Рассматриваемая коллекция рассказов и заметок Юань Мэя известна под двумя названиями: "О чем не говорил Конфуций" (Цзы бу юй) и "Новые [записи] Ци Се" (Синь Ци Се). Первоначально Юань Мэй назвал свой сборник "О чем не говорил Конфуции", но, узнав, что под этим названием выпустил сборник рассказов один писатель, живший при династии Юань, изменил наименование своей коллекции на "Новые [записи] Ци Се".Из 1023 произведений, включенных Юань Мэем в коллекцию, 937 так или иначе связаны с темой сверхъестественного.
ББК 84 Тадж. 1 Тадж 1П 75Приключения четырех дервишей (народное) — Пер. с тадж. С. Ховари. — Душанбе: «Ирфон», 1986. — 192 с.Когда великий суфийский учитель тринадцатого столетия Низамуддин Аулийя был болен, эта аллегория была рассказана ему его учеником Амиром Хисравом, выдающимся персидским поэтом. Исцелившись, Низамуддин благословил книгу, и с тех пор считается, что пересказ этой истории может помочь восстановить здоровье. Аллегорические измерения, которые содержатся в «Приключениях четырех дервишей», являются частью обучающей системы, предназначенной для того, чтобы подготовить ум к духовному развитию.Четверо дервишей, встретившиеся по воле рока, коротают ночь, рассказывая о своих приключениях.
В исследовании, предваряющем перевод Ямато-моногатари, подробно рассматриваются проблемы датировки текста, ряд текстологических вопросов, а также ключевое для данного памятника соотношение стихов и прозы.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Один из выдающихся памятников средневековой японской литературы в жанре моногатари впервые полностью переведен на русский язык.Статья Л. М. Ермаковой «Ямато-моногатари как литературный памятник» выкладывается отдельным файлом.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.