Источник - [5]
| Здания выглядели строгими и простыми, но лишь до тех пор, пока кто-нибудь не начинал рассматривать их ближе и не понимал, каким трудом, какой сложностью метода, каким напряжением мысли достигнута эта простота. | |
| No laws had dictated a single detail. | И не было законов, определивших какую-либо деталь. |
| The buildings were not Classical, they were not Gothic, they were not Renaissance. | Эти здания не были ни готическими, ни классическими, ни ренессансными. |
| They were only Howard Roark. | Они были только творениями Говарда Рорка. |
| He stopped, looking at a sketch. | Он стоял, глядя на эскиз. |
| It was one that had never satisfied him. | Это был тот самый эскиз, который до сих пор его не удовлетворял. |
| He had designed it as an exercise he had given himself, apart from his schoolwork; he did that often when he found some particular site and stopped before it to think of what building it should bear. | Он начертил его как упражнение, которое придумал себе сверх учебных заданий; Говард часто делал так, когда находил какое-нибудь особенно интересное место и останавливался прикинуть, какой дом там должен стоять. |
| He had spent nights staring at this sketch, wondering what he had missed. | Он проводил целые ночи, уставившись в этот эскиз, желая понять, что упустил. |
| Glancing at it now, unprepared, he saw the mistake he had made. | Взглянув на него теперь, без подготовки, он увидел ошибку. |
| He flung the sketch down on the table, he bent over it, he slashed lines straight through his neat drawing. | Он швырнул эскиз на стол и склонился над ним, набрасывая чёткие линии прямо поверх своего аккуратного рисунка. |
| He stopped once in a while and stood looking at it, his fingertips pressed to the paper; as if his hands held the building. His hands had long fingers, hard veins, prominent joints and wristbones. | Время от времени он останавливался и распрямлялся, чтобы взглянуть на весь лист; кончики его пальцев сжимали бумагу, словно дом был в его длиннопалых, с выпуклыми венами и выпирающими костями руках. |
| An hour later he heard a knock at his door. | Часом позже он услышал стук в дверь. |
| "Come in!" he snapped, without stopping. | - Войдите! - крикнул он, не отрываясь от чертежа. |
| "Mr. Roark!" gasped Mrs. Keating, staring at him from the threshold. | - Мистер Рорк! - Миссис Китинг разинула рот, уставившись на него через порог. |
| "What on earth are you doing?" | - Что вы делаете? |
| He turned and looked at her, trying to remember who she was. | Он обернулся и взглянул на неё, пытаясь припомнить, кто она такая. |
| "How about the Dean?" she moaned. | - А как же декан? - простонала она. |
| "The Dean that's waiting for you?" | - Декан, который ждёт вас. |
| "Oh," said Roark. | -А, - сказал Рорк. |
| "Oh, yes. | - Ах да. |
| I forgot." | Я забыл. |
| "You ... forgot?" | - Вы... забыли?!. |
| "Yes." | ->Да- |
| There was a note of wonder in his voice, astonished by her astonishment. | - Нотка изумления появилась в его голосе, он был удивлён её удивлением. |
| "Well, all I can say," she choked, "is that it serves you right! | - Хорошо. Только вот что я хотела сказать. - Она поперхнулась. - Вас исключили - и правильно сделали. |
| It just serves you right. | Очень правильно. |
| And with the commencement beginning at four-thirty, how do you expect him to have time to see you?" | Церемония начинается в четыре тридцать, а вы надеетесь, что декан найдёт время поговорить с вами? |
| "I'll go at once, Mrs. Keating." | - Я иду сейчас же, миссис Китинг. |
| It was not her curiosity alone that prompted her to action; it was a secret fear that the sentence of the Board might be revoked. | Её толкало к действию не только любопытство; это был тайный страх, что приговор совета может быть отменён. |
| He went to the bathroom at the end of the hall; she watched him washing his hands, throwing his loose, straight hair back into a semblance of order. | Рорк направился в ванную в конце холла. Она наблюдала за ним, пока он умывался, приводил свои размётанные прямые волосы в некое подобие порядка. |
| He came out again, he was on his way to the stairs before she realized that he was leaving. | Он снова вышел и уже было направился к лестнице, когда она поняла, что он уходит. |
| "Mr. Roark!" she gasped, pointing at his clothes. | - Мистер Рорк! - Она удивлённо указывала на его костюм. |
| "You're not going like this?" | - Вы же не пойдёте в этом? |
| "Why not?" | - А почему бы и нет? |
| "But it's your Dean!" | - Но ведь это ваш декан! |
| "Not any more, Mrs. Keating." | - Теперь уже нет, миссис Китинг. |
| She thought, aghast, that he said it as if he were actually happy. | Она ошеломлённо подумала, что он сказал это так, будто был совершенно счастлив. |
| The Stanton Institute of Technology stood on a hill, its crenelated walls raised as a crown over the city stretched below. | Стентонский технологический институт стоял на холме, его зубчатые стены подобно короне возвышались над распростёртым внизу городом. |
| It looked like a medieval fortress, with a Gothic cathedral grafted to its belly. | Институт выглядел средневековой крепостью с готическим собором, поднимающимся в центре. |
| The fortress was eminently suited to its purpose, with stout, brick walls, a few slits wide enough for sentries, ramparts behind which defending archers could hide, and corner turrets from which boiling oil could be poured upon the attacker - should such an emergency arise in an institute of learning. |
К власти в США приходят социалисты и правительство берет курс на «равные возможности», считая справедливым за счет талантливых и состоятельных сделать богатыми никчемных и бесталанных. Гонения на бизнес приводят к разрушению экономики, к тому же один за другим при загадочных обстоятельствах начинают исчезать талантливые люди и лучшие предприниматели. Главные герои романа стальной король Хэнк Риарден и вице-президент железнодорожной компании Дагни Таггерт тщетно пытаются противостоять трагическим событиям.
Айн Рэнд (1905–1982) — наша соотечественница, ставшая крупнейшей американской писательницей, которую читает весь мир. Ее книгами восхищаются, о них спорят, им поклоняются… Самый известный роман Айн Рэнд «Атлант расправил плечи» в Америке по продажам уступал только Библии! Главное в книге — принцип свободы воли, рациональность и «нравственность разумного эгоизма».Вторая часть романа — социальный прогноз. В ситуации, когда правительство берет курс на «равные возможности», считая справедливым за счет талантливых и состоятельных сделать богатыми никчемных и бесталанных, проигравшими оказываются все.
Айн Рэнд (1905–1982) — наша бывшая соотечественница, ставшая крупнейшей американской писательницей. Автор четырех романов-бестселлеров и многочисленных статей. Создатель философской концепции, в основе которой лежит принцип свободы воли, главенство рациональности и «нравственность разумного эгоизма».Третья часть романа «Атлант расправил плечи» развенчивает заблуждения мечтательных борцов за равенство и братство. Государственные чиновники, лицемерно призывающие граждан к самопожертвованию, но ограничивающие свободу предпринимательства, приводят страну к экономическому краху.
Айн Рэнд (1905–1982) — наша соотечественница, ставшая крупнейшей американской писательницей, которую читает весь мир. Ее книгами восхищаются, о них спорят, им поклоняются… Самый известный роман Айн Рэнд «Атлант расправил плечи» в Америке по продажам уступал только Библии! Главное в книге — принцип свободы воли, рациональность и «нравственность разумного эгоизма».Говорят, что во время Вьетнамской войны тексты Айн Рэнд сбрасывали с вертолетов как пропаганду. Когда-то сам Рональд Рейган встал на колени перед Рэнд, признав ее великий талант.В 2005 году в США вышло 35-е переиздание книги.
Повесть «Гимн» Айн Рэнд — социально-политическая антиутопия. Это критика тоталитарного общества, подавляющего творчество и человеческие чувства. В этом варварском обществе ни у кого нет личных имен: есть «мы», но нет «я», никто не вправе думать, созидать и выбирать свой жизненный путь. Главный герой открывает электричество и предлагает использовать силы природы во благо человечества. Но люди, привыкшие жить в первобытном страхе, не верят в силу разума. Герою предстоит построить свой мир, осознать себя индивидуальностью и научиться говорить «Я».
Это первый роман известной американской писательницы русского происхождения. Главная его тема – человек против государства, личное счастье против общественного блага – мастерски проведена через фон драматических событий в жизни Петрограда-Ленинграда начала 20-х годов. Автор без какого-либо снисхождения к своим героям рассказывает нам о том смутном периоде нашей истории. Бывший аристократ в служебном рвении перед новым режимом предает друзей и близких. Герой Гражданской войны после всех своих побед изменяет делу партии.
Дядя, после смерти матери забравший маленькую племянницу к себе, или родной отец, бросивший семью несколько лет назад. С кем захочет остаться ребенок? Трагическая история детской любви.
Рассказы, написанные за последние 18 лет, об архитектурной, околоархитектурной и просто жизни. Иллюстрации были сделаны без отрыва от учебного процесса, то есть на лекциях.
Что делать монаху, когда он вдруг осознал, что Бог Христа не мог создать весь ужас земного падшего мира вокруг? Что делать смертельно больной женщине, когда она вдруг обнаружила, что муж врал и изменял ей всю жизнь? Что делать журналистке заблокированного генпрокуратурой оппозиционного сайта, когда ей нужна срочная исповедь, а священники вокруг одержимы крымнашем? Книга о людях, которые ищут Бога.
В психбольницу одного из городов попадает молодая пациентка, которая тут же заинтересовывает разочаровавшегося в жизни психиатра. Девушка пытается убедить его в том, что то, что она видела — настоящая правда, и даже приводит доказательства. Однако мужчина находится в сомнениях и пытается самостоятельно выяснить это. Но сможет ли он узнать, что же видела на самом деле его пациентка: галлюцинации или нечто, казалось бы, нереальное?
Книга Андрея Наугольного включает в себя прозу, стихи, эссе — как опубликованные при жизни автора, так и неизданные. Не претендуя на полноту охвата творческого наследия автора, книга, тем не менее, позволяет в полной мере оценить силу дарования поэта, прозаика, мыслителя, критика, нашего друга и собеседника — Андрея Наугольного. Книга издана при поддержке ВО Союза российских писателей. Благодарим за помощь А. Дудкина, Н. Писарчик, Г. Щекину. В книге использованы фото из архива Л. Новолодской.
Сборник юмористических миниатюр о том, как мы жили в 2007—2013 годах. Для тех, кто помнит, что полиция в нашей стране когда-то называлась милицией, а Обама в своей Америке был кандидатом в президенты. И что сборная России по футболу… Хотя нет, вот здесь, к сожалению, мало что поменялось. Ностальгия полезна, особенно в малых дозах!