Интимная комедия - [10]

Аманда. А что, звучит. Лондонская Королевская Академия Бизонов. Как ты думаешь, Луизе дома хорошо живется?

Эллиот. Что ты, она глубоко несчастна.

Аманда. С ней что, плохо обращаются?

Эллиот(убежденно). Чудовищно! Бьют смертным боем, таскают за волосы и кормят объедками.

Аманда(смеясь). Бедная Луиза!

Эллиот. Ты же знаешь какие эти французы.

Аманда. Да уж, слава Богу. Еще я знаю какие венгры.

Эллиот. Ну и какие?

Аманда. Ужасно грустные. Наверное, на них чардаш действует. Скажи, а по Сахаре на верблюде ты не путешествовал?

Эллиот. Много раз, когда я был еще маленький. Моя бабушка чудно держалась в верблюжьем седле.

Аманда. Здорово. Вообще путешествовать — это такое счастье.

Эллиот(поднявшись с места, берет с передвижного столика бутылку). Налить тебе коньяку?

Аманда. Немножко.

Эллиот(открывает бутылку, и поглядев на Аманду, наливает ей, затем себе). Хорошо, что мы сегодня вечером никуда не пошли. (Садится, ставит бутылку на стол.)

Аманда. Как и вчера.

Эллиот. И позавчера.

Аманда. А зачем куда-то ходить, нам и тут хорошо.

Эллиот. Вот и я говорю.

Аманда. Тут так уютно, правда?

Эллиот. Неправдоподобно. Даже притупляет чувства. Потому что по идее мы должны были бы терзаться угрызениями совести.

Аманда. Мы периодически терзаемся.

Эллиот. Не слишком сильно.

Аманда. Мы Виктору и Сибилле отправили прекрасную телеграмму из этого, как там его… Что еще мы могли для них сделать?

Эллиот. А ты еще безжалостнее, чем я.

Аманда. Наша жалость была бы похожа на крокодиловы слезы.

Эллиот. Да, это верно. (Пьет.)

Аманда. Лично я благодарю судьбу за чудное избавление. Сейчас я точно знаю, что никогда не была бы счастлива с Виктором. Это было смешно даже предполагать.

Эллиот. Ну, ты-то с ним зашла дальше одних предположений.

Аманда. Уж на твоем-то месте я бы помолчала.

Эллиот. Интересно, они друг с другом встретились, или страдают по отдельности?

Аманда. Слушай, давай сменим тему, она меня угнетает.

Эллиот. Мне все кажется, что он или она, а то и оба могут сюда нагрянуть.

Аманда. Нет уж, лучше не надо! Это будет малоприятно.

Эллиот(дружелюбно). Это будет чудовищно.

Аманда(почти радостно, как ребенок). Но ты хоть сознаешь, что мы с тобой живем во грехе?

Эллиот. А для католиков тут нет греха. Католики не признают развода.

Аманда. Милый, мы же с тобой не католики.

Эллиот. Неважно. Все равно приятно, что папа римский на нашей стороне. Мы заключили брак перед лицом Господа, и этот брак все еще в силе.

Аманда. Перед лицом Господа, мы, может, и в порядке, зато в глазах общества выглядим ужасно.

Эллиот. Ну и кого это волнует?

Аманда. А после того как Виктор и Сибилла дадут нам развод мы с тобой снова поженимся?

Эллиот. Я думаю, да. А ты?

Аманда. Если честно, меня теперь брак пугает.

Эллиот. Да уж, дело темное.

Аманда. Может, именно из-за того, что мы тогда публично потопали под венец, у нас потом все так быстро и развалилось.

Эллиот. Из-за этого, а главное, потому что мы не умели нормально вести себя друг с другом.

Аманда. А ты думаешь, теперь у нас получится?

Эллиот. Во всяком случае эта неделя была успешной. Мы всего пару раз звали на помощь Джорджа Гордона Байрона.

Аманда. Джордж Гордон — это слишком длинно. Давай просто — Байрон.

Эллиот. Договорились.

Аманда. Знаешь, тебе ужасно идет этот халат.

Эллиот. Я в нем очень обольстителен, не правда ли?

Аманда. Ты не будешь возражать, если я подойду и поцелую тебя?

Эллиот. Сделайте одолжение, миледи.

Аманда подходит к Эллиоту, целует его. Она стоит позади его кресла, ее правая рука у него на плече, левая — в его руке.

Аманда. Нет, какие же мы были дураки — обрекли себя на пять лет ненужных страданий.

Эллиот. А может, очень даже нужных. Может, они помогли нам дозреть и стать вполне съедобными фруктами. (Целует ей руку.)

Аманда. А когда мы с тобой были вместе, ты допускал мысль, что я тебе изменяю?

Эллиот. Допускал. И практически ежедневно.

Аманда. Я тоже тебя подозревала. Я постоянно себя мучила, воображая, как ты кувыркаешься на диванах всяких разбитных вдовушек. (Стоит за спинкой своего кресла.)

Эллиот. Почему же непременно вдовушек?

Аманда. Потому что конкретно я подозревала Клару Лэвенхем.

Эллиот. Ах, Клару!..

Аманда(оттолкнув кресло). А что это у нас такой тон? «Ах, Клару!» — как-то уж слишком безразлично!

Эллиот. Она была очень милая.

Аманда. Милая! Ну еще бы! Очень, очень милая!

Эллиот(посылая ей воздушный поцелуй). Ангел мой.

Аманда. У тебя с ней что-то было? Я имею в виду, когда мы расстались?

Эллиот. Ну, зачем тебе это знать?

Аманда. Так, просто любопытно.

Эллиот. Опасная тема.

Аманда. Ну что ты, теперь уже не опасная. Я вовсе не рассчитываю, что эти пять лет ты был большим аскетом, чем я.

Эллиот(подпрыгивая в кресле). Что?!

Аманда. Тем более, Клара, действительно, была очень хороша собой. Правда, мне она казалась какой-то уж больно задорной — но это, вероятно, шло от ее феерической глупости.

Эллиот. Постой, что значит, я не был большим аскетом, чем ты? Ты это о чем?

Аманда. А ты не понимаешь — о чем?

Эллиот(вставая). Боже мой! (Взгляд презрения.)

Аманда. Что такое?

Эллиот. А ты не понимаешь — что такое?

Аманда(мягко). Не делай ложных выводов. Я всего лишь пыталась забыть тебя. И в любом случае, я уверена, число твоих романов неизмеримо больше, чем моих.