Иноземцы в России XVI–XVII вв. Очерки исторической биографии и генеалогии - [110]

Ход следствия неизвестен. Надо полагать, что Афанасий Семенов оповестил московские власти о крайне неблаговидной деятельности Юрия Трапезундского и Мануила Константинова за границей. Через семь лет Юрия Трапезундского настигли обвинения в измене. Странствия в Европе стали вызывать подозрения. Теперь утверждалось, что он «отъезжал из-под Смоленска в Литву»[1128].

Запоздалый отголосок польского путешествия повлек разбирательство. Вероятно, первоначально Юрию Трапезундскому удалось оправдаться. Во всяком случае, весной 1642 г. он еще выступал в роли «знатца», т. е. воспринимался вполне легитимным. До середины 1642 г. Юрий Трапезундский получал жалованье ротмистра[1129]. Но следствие было продолжено. Оно завершилось на следующий год. И декабря 1643 г. изветчик Афанасий Семенов получал вознаграждение за доносительство[1130].

Карьеру ротмистра постиг крах. Окончательное решение суда оказалось совсем не в пользу Юрия. Способ освобождения из польского плена теперь воспринимался чиновникам сомнительным. Его побоялись держать в столице. Юрий Трапезундский вместе с Мануилом Константиновым отправился в Сибирь, откуда бежать и передавать сведения за границу было невозможно. Бывший «каторжник» с галер оказался в сибирской ссылке. «Сослан за измену», как воспроизводил в 1648 г. резолюцию по его делу воевода О. И. Щербатов[1131].

В Москве у «государева изменника»[1132] остался дом в Греческой слободе. Имущество в отсутствие хозяина находилось под присмотром холопов: Кирилла Микулаева и его сына Ивана[1133] и, быть может, супруги.

В деле Юрия Трапезундского оказался замешан и Мануил Константинов. Как отмечалось, в извете называлось два имени. Мануил Константинов был доставлен в Сибирь в 1642/43 г. Позже он и его сын описывали это событие следующим образом: «…Прислан в Томский город в дети боярские во 150-м году при воеводу при князе Семене Клобукове-Мосальском»[1134]. Местом пребывания был определен Томск, который вновь уравнял бывших сослуживцев.

Но в столице следственное дело было продолжено. Юрий Трапезундский и Мануил Константинов уже находились в Сибири, когда его соотечественники смогли открыто высказать обвинения против оставшихся в Москве Астафья Власьева и Петра Волошенинова. Как только Юрий Трапезундский был лишен звания ротмистра и удален на столь значительное расстояние от столицы, в 1643 г. в Посольском приказе разгорелось новое разбирательство. Сразу после наказания ротмистра было возбуждено следствие о лжесвидетельствовании, под которое попали 23 «грека», оставившие свои подписи на извете против Альбертуса и Макидонских. Дабы избежать преследования, все они выступили с утверждением о подложности доноса на Дмитрия Альберта и Алибеевых. Дмитрий Палеолог и Яков Афанасьев говорили о подстрекательстве Астафья Власьева и Петра Волошенинова, которые их «оманули», «завели бездельный завод». Как теперь раскрылось, извет был составлен под прямым давлением ротмистра и его сподвижников. На допросы были вызваны все «изветчики». Те из них, кто не смог доказать свою невиновность, а таковым оказался, например, Дмитрий Палеолог, вынуждены были присоединиться к ротмистру.

Ряд бывших подчиненных Юрия Трапезундского последовали за ним в Сибирь. Значительная часть «греческой роты» переместилась в Томск. Во многом по вине ротмистра в городе образовалась греческая колония. Власти предусмотрительно направили в Томск греческого толмача, способного обслуживать ход службы иноземцев и их контакты с властями. Как результат, в Сибири окружение Юрия Трапезундского продолжали составлять «греки».

О семье Юрия Трапезундского в Сибири не сохранилось сведений. Как отмечалось, он женился в России в конце 20-х — начале 30-х гг. XVII в., в 1633 г. сумел возвратить жену и детей из ссылки в столицу. Но что стало с его супругой далее, неизвестно. Не исключено, что она осталась в Москве, в доме в Греческой слободе.

Маниул Константинов, напротив, выделился в Сибири многочисленным семейством. В Томске он быстро оброс родственными связями. Мануил Константинов породнился с другим ссыльным, доставленным в Томск 22 сентября 1635 г., — Христофором Тонгайловым[1135]. Христофор Тонгайлов по неизвестным обвинениям был направлен из Москвы в Томск закованным в колоды и в сопровождении семьи: сына, Мануила Христофорова Греченинова, и дочерей Марии и Анны. Одна из них стала женой Маниула Константинова[1136]. Потомки Мануила Константинова и Христофора Тонгайлова образовали разветвленный клан Гречениновых, занимавших видные административные посты в Сибири. (Восемь сыновей[1137] Мануила Константинова входили в земский мир Томска, проявляя себя на должностях послов, военачальников, «рудознавцов»[1138].)

Юрий Трапезундский обустраивался в новых условиях. Ссылка в Сибири проходила на государевой службе. Острая нехватка служилых людей на окраинах Российского государства определила применение сил и квалификации ссыльных в качестве военных. В глубине континента корсар из Алжира стал сыном боярским по городу Томску. Он нес службу по охране границ от нападений татар и киргизов, участвовал в военных походах