Харперс-Ферри - [7]

МЭРИ. Оуэн!

ОЛИВЕР (подходит к Оуэну и с силой встряхивает его за плечо). Не смей!

^{Оуэн с не меньшей силой сбрасывает его руку.}

ДЖОН БРАУН. Что ж, сказано — значит, так тому и быть. Я не командир вам больше.

КЕЙДЖИ. Он погорячился.

ДЖОН БРАУН. Выбирайте нового.

КОУПЛЕНД. Нового командира?

ДЖОН БРАУН. Большинством голосов. Мэри, бумагу и карандаши.

ЛИМЕН. Это все ожидание виновато, нам невмоготу…

КЕЙДЖИ. Командир, не ставьте под угрозу наше дело из-за горьких слов, сказанных сгоряча в тяжелый день.

ДЖОН БРАУН. Вы полагаете, что это горечь, прорвавшаяся наружу в тяжкий день? Я требую избрания нового командира потому, что нет другого способа сохранить единство нашей армии… Голосуйте! Выбирайте командира.

^{Мэри тем временем раздала всем бумагу и карандаши. Пока идет разговор, она берет шапку и обходит присутствующих, собирая в нее бюллетени.}

ТИДД. Позвольте мне объяснить мою позицию. Я — за Джона Брауна, но не за Харперс-Ферри. Я не верю в затею с Харперс-Ферри. Это ловушка.

МЭРИ (перебивает Тидда, заглушая его слова). Кто верит в Джона Брауна, тот должен верить и в Харперс-Ферри. Это одно и то же.

ТИДД. Когда мы двинемся на Харперс-Ферри, большинство из нас пойдет на смерть. И все же, когда эта армия выступит в поход, совесть обяжет меня выступить вместе с нею. Ибо удар должен быть нанесен. Ибо должен грянуть набатный колокол, пробуждая всех ото сна. Этот колокол — мы, и язык его, и звонарь — все это мы. Но нападение кончится неудачей, и большинство из нас перебьют. Так зачем же, зачем нам лишаться единственного крошечного преимущества, каким мы обладаем: внезапности?

МЭРИ (становится перед Тиддом, последним, кто еще не опустил в шапку бюллетень). Голосуйте! Вы, больше чем кто-либо под этой крышей, обязаны голосовать!

^{Тидд обводит взглядом присутствующих и со злостью, с отчаянием пишет что-то на своей бумажке и бросает ее в шапку. Мэри передает шапку Оуэну.}

ОУЭН (Тидду). Подсчитаем вместе.

^{Среди общего молчания Оуэн и Тидд считают голоса.}

ТИДД (поднимает ружье, дает его Джону Брауну). Вы — наш командир.

МЭРИ. А как же вы? Вы за кого голосовали?

ТИДД (отворачиваясь от нее, обращается к Джону Брауну). Я тоже голосовал за вас. Все мы, без исключения, голосовали за вас… Как расходимся мы с вами в оценке успеха нападения на Харперс-Ферри — и как мы едины в оценке его необходимости!

МАРТА. Внимание! Внимание! К воротам свернул какой-то мужчина.

КЕЙДЖИ. Видно, нам сегодня не будет покоя.

^{Среди мужчин происходит движение в сторону чердака; из комнаты исчезают свидетельства их присутствия в комнате.}

МАРТА. Это Джон Кук.

^{Входит Джон Кук. Ему 29 лет. Короткие приветствия. Джон Браун, Кейджи и Стивенс отводят Кука в сторону. Свет меркнет, и одновременно ярче освещается то место, где они стоят. Другие действующие лица замирают на местах.}

КУК. У меня всего несколько минут. (Разворачивает карту и показывает по ней, о чем ведет речь). Вот подробная карта Харперс-Ферри. Сюда нанесены строения, оружейный завод, арсенал, улицы, переулки. Вот здесь показано, как холмы по-над рекой Шенандоа переходят в Аллеганские горы. Марш-бросок — и мы в дебрях гор. Все в точности, как вы говорили год назад, когда посылали меня сюда обследовать местность.

ДЖОН БРАУН. Вы хорошо справились с заданием.

КУК (удовлетворенно). Днем я работаю смотрителем шлюза на канале. В свободное время торгую вразнос книгами — Библия, «Жизнеописание Джорджа Вашингтона», карты. Но эта карта особая, я над нею трудился целый год. Заполнял ее постепенно.

КЕЙДЖИ. Так хорошо все сделал — и еще успел подыскать себе хорошенькую девушку, добиться ее расположения и жениться.

КУК. Тут жирным кружком обведена большая ферма, она принадлежит полковнику Льюису Вашингтону, внучатому племяннику Джорджа Вашингтона. Я до прошлой недели не мог придумать, под каким удобным предлогом наведаться к нему. И вдруг меня осенило: пойду попробую продать ему книжку «Жизнеописание Джорджа Вашингтона, отца и основателя нашей страны».

КЕЙДЖИ. Кому и продать такую книгу, как не ему.

КУК. Купил четыре штуки — одну себе, три для родственников. Даже в дом меня зазвал, выпить рюмку хереса. Даже показал мне шпагу, которую Джордж Вашингтон получил от генерала Лафайетта. Я ее сам держал в руках.

ДЖОН БРАУН. Какую, вы сказали, шпагу?

КУК. Которую Джордж Вашингтон получил от Лафайетта. Чудо, а не шпага.

Джон Браун. Это не просто шпага, это нечто большее. Шпагу, которую держал в руках Джордж Вашингтон, увидит раб. Она помогла белому человеку завоевать свободу и теперь поможет черному. Когда мы нагрянем в Харперс-Ферри, я отряжу людей к полковнику Вашингтону. Эта шпага должна быть у меня.

КУК. Можно, я войду в этот отряд?

ДЖОН БРАУН. Да!

КУК (смеется). Удивится же он, когда меня увидит! Ну, мне пора.

ДЖОН БРАУН. Вы не останетесь поужинать?

КУК. Я и так слишком задержался. Жена не знает, где я. Нужно торопиться домой. (Делает шаг к двери, оборачивается. Пылко). Капитан, моя жена очень молода, ей недостает житейской искушенности. Она верит, что я тот, за кого выдаю себя: смотритель шлюза на канале, на стороне приторговываю книжками, а для души шныряю по окрестностям, составляя карты. Ночью в постели, когда кругом все стихнет, она протягивает ко мне руку, и, сжимая ее перед тем, как заснуть, я томлюсь желанием открыть ей правду.