Хаос - [85]

— Мы здесь не занимаемся ни политикой, ни просвещением, — холодно осадил ритора Борхерс. — Мы лишь обязаны проводить проверку, нарушены ли, и если нарушены, то какие параграфы уголовного кодекса.

— Конечно, конечно, не смею отрицать этого. Но, по моему мнению, в интересах общественности…

— Господин раввин, вам следует признать, что в данном вопросе вы отнюдь не объективны и не можете быть объективны. Как иудей…

— Позвольте, господин асессор! — Магнус повысил голос. — Должен поставить на вид, что я здесь выступаю не только в качестве духовного лица и представителя иудейского сообщества, но в первую очередь как подданный Германского рейха!

Борхерс озадаченно посмотрел на визитную карточку посетителя.

— Ах, да. Вы…

— Сопредседатель. Управляющий делами Союза подданных Германского рейха, исповедующих иудаизм, — с достоинством отрекомендовался Магнус. — Наш первый председатель — господин тайный коммерции советник Майер, а я собственно занимаюсь всеми текущими делами. И как подданный, пусть даже иудейского вероисповедания, но тем не менее подданный Германского рейха, должен сказать, что в первую очередь в интересах нашего любимого отечества и в интересах всех немецких граждан выступить против травли одних и одурачивания других. Мы пользуемся — под попечительством правительства нашей достославной императорской династии — широкими правами на толерантность, если я не ошибаюсь. И если еще то тут, то там возникают непреодолимые предрассудки, то они — всего лишь рудименты, вчерашний снег, который растает под солнцем просвещения, как… как тени исчезают в полдень. Если мне будет позволено, приведу яркий образ из сокровищницы еврейской мудрости: наши мудрецы рассказывали…

— Прошу прощения, господин раввин, как бы велик ни был мой интерес к мудрым иносказаниям, но работа, знаете ли, не ждет. Вам ведь самому потребно, чтобы по вашему делу в скорейшем времени было вынесено решение.

— Разумеется! Dat qui cito dat![18] Немедленная конфискация тиража этого номера для предотвращения его дальнейшего распространения кажется мне на данный момент самой действенной мерой.

— Мы разберемся в этом деле. А пока прошу вас изложить письменно ваши претензии. Свои материалы вам лучше забрать с собой, чтобы воспользоваться ими при составлении заявления.

— Но это же займет уйму времени!

— Все жалобы должны быть надлежащим образом оформлены и пройти все соответствующие инстанции. Как раз в нашем случае поспешность стала бы оплошностью. Необоснованное вторжение в свободу прессы должно по возможности пресекаться. И ваша пресса…

— Моя пресса?

— Я не имею в виду лично ваша. Но нельзя нарушать те самые основополагающие принципы терпимости, права на свободное выражение мнений, которые вы тут представляете…

— Терпимости? В отношении подстрекателей и клеветников? Это уже не соблюдение права на свободу мнения, когда одна социальная группа натравливается на другую! Газетчики уже выкрикивают заголовок на Фридрихштрассе, и каждый уважающий себя еврей воспринимает как оскорбление…

— Вопрос оскорбительности должен быть проверен отдельно. Я предлагаю вам в вашей жалобе также сделать заявление и по этому вопросу, хотя предполагаю, что в этом отношении ввиду отсутствия общественного интереса последует передача судом неподсудного ему дела суду по делам частного обвинения. Правда, право истца на предъявление иска тут тоже может оказаться под вопросом, прежде всего в том отношении, может ли Союз подданных иудеев… или как он там длинно называется — в действительности уполномочен выступать от имени всех немецких евреев. По моим сведениям, в вашей среде есть значительное количество ваших единоверцев, считающих нецелесообразным привлекать внимание общественности к делам еврейской общины и, более того, предпочитающих, чтобы об их иудейской вере вообще не упоминалось.

— Уверяю вас…

— Пожалуйста, изложите ваши взгляды письменно. Я проведу проверку. Однако уже сейчас при беглом взгляде на положение вещей я не вижу перспективы для положительного решения о возбуждении дела.

Асессор поднялся, давая понять, что аудиенция окончена. Магнус умоляюще поднял руки:

— Но, господин асессор, я не понимаю вашей позиции по этому вопросу! Наш первый председатель, тайный коммерции советник Майер, известный промышленник, по поручению которого я нахожусь здесь, ни минуты не сомневался, что как раз в нашем случае королевская прокуратура с особым рвением возьмется за дело в назидание другим и в подтверждение своей объективности, особенно если речь идет об издании такого калибра, как этот «Горн».

— Будет произведено все необходимое в соответствии с законодательными нормами, — нетерпеливо присовокупил к ранее сказанному Борхерс и обратился к своим документам. — Большего сказать не могу. Жду подачи вашего заявления.

— Вынужден подчиниться, — расстроенно заключил Магнус и принялся складывать свои материалы обратно в портфель. — Однако должен еще раз подчеркнуть, что отрицательный результат мне как немцу нанесет куда более глубокую рану, чем как еврею. Уже сейчас вызывает тревогу, что дело может дойти до пущих бесчинств, чего я совсем не исключаю…