Фарсалия или поэма о гражданской войне - [10]

Шрифт
Интервал

Двигались ныне с трудом в толпе, обескровленной смертью.
В месиве плотном людей, убитый не мог повалиться, —
Стоя, мотал головой расслабленной: падал он вместе
205 С кучей других мертвецов; палачам помогали в убийстве
Трупы: живые тела они своим грузом давили,
Но без смущенья взирал с высоты созерцатель спокойный
Этих великих злодейств: без совести толпам несчастным
Он повелел умирать. И глубь Тирренского моря
210 Всех мертвецов приняла, накиданных Суллою густо.
Первые падали в Тибр, на них остальные валились.
Быстрые стали челны и, прерваны грудой кровавой,
Нижние воды реки укатились в пучину морскую,
Верхние — прудом легли перед этой огромной преградой.
215 Кровь проложила пути и, широко по лугу разлившись,
К Тибру ручьем прорвалась, помогая стесненным потокам:
Вот уж ни русло, ни брег сдержать не могут напора, —
Вдаль по лугам и полям расплываются трупы убитых;
Крови поток, наконец, к Тирренскому морю пробился —
220 И разделилась лазурь полосою багровой теченья.
Этим ли Сулла снискал Победителя сан и Счастливца
И надмогильный курган посредине Марсова поля?
Все это вновь придется терпеть: таков неизменный
Ход гражданской войны: и смута закончится этим.
225 Впрочем, грозят нам теперь тягчайшие ужасы, гибель
Злейшую ныне несут усобицы роду людскому.
Изгнанным Мариям был ценнейшей военной добычей
Им завоеванный Рим. А Сулла извлек из победы
Как величайший трофей — истребленье врагов ненавистных.
230 Ныне к иному борцов ты кличешь, Фортуна: столкнулись
Властные в прошлом вожди: ни один войны не затеет
С целью, о Сулла, твоей». Так плакала скорбная старость,
Страх вспоминая былой и грядущей беды опасаясь.
Только не мог омрачить чело прямодушного Брута[150]
235 Ужас, и Брут не делил смятенья и страха с народом,
Бившимся в жалобах злых; однажды он ночью глухою,
В час, когда звездная ось Паррасийской Гелики[151] склонилась,
В скромную дверь постучал своего родного — Катона.
Мужа застал он без сна, удрученного общей невзгодой,
240 Рима бедой и судьбой, в тревоге за участь сограждан,
Но без забот о себе. И речь к нему Брут обращает:
«Ты, о последний оплот добродетели, древле гонимой,
Изгнанной всюду теперь, — тебя никаким возмущеньем
Судьбы ее не лишат! Наставь мой слабеющий разум,
245 От колебанья избавь уверенной силой своею.
Пусть за Помпея одни, за Цезаря встанут другие:
Бруту единственный вождь — Катон. Пребудешь ли в мире,
Шествуя твердой стопой сквозь смуты тревожной вселенной?
Иль в преступленья вождей и в раздоры народа вмешавшись,
250 Междоусобную брань ты решил оправдать соучастьем?
Каждого в мерзость войны свои увлекают причины:
Тех — опороченный дом, закон, при спокойствии страшный,
Этих — возможность прогнать оружием голод, в разгроме
Общем о чести забыв; но никто не воюет от злобы:
255 Все за добычей идут. Неужели один только будешь
Бой ради боя любить. Для того ль ты так долго крепился,
Был непорочен душой среди развращенного века.
В этом ли ты обретешь награду за долгую доблесть?
Примет виновных война, а ты в ней станешь виновным!
260 Нет, рокового меча не дозвольте коснуться, о боги,
Этой почтенной руке: и брошено дланью твоею,
Да не взнесется копье среди тучи слепого оружья!
Да не падет ни вовек столь высокая доблесть! Всей брани
Ляжет исход на тебя. И кто не захочет в сраженьи
265 Смерть от Катона принять, кто, хоть раненый чуждой рукою,
Не назовет убийцей — тебя? Влачи на покое
Свой безоружный досуг: так звезды небесные вечно
Без потрясений текут своей чередой постоянной, —
Воздух же, близкий к земле, пылает сверканием молний.
270 В долах бушуют ветра и дождя огневого потоки, —
Но повеленьем богов Олимп над тучами блещет:
Распри ведет лишь то, что ничтожно; то, что велико, —
Свой сохраняет покой. С каким ликованием Цезарь
Встретит участье в боях такого, как ты, гражданина!
275 Не пожалеет он, нет! если, дав предпочтенье Помпею,
К стану врага ты примкнешь. Он безмерно полюбит Катона,
Если полюбишь ты брань. Сам консул и знати немало,
Чуть ли не весь Сенат с вождем отставным[152] пожелали
Эту войну раздувать: прибавь же ты к ним и Катона,
280 Вместе с игом Помпея; тогда во вселенной свободным
Будет лишь Цезарь один. Но если захочешь оружье
Ты за отчизну поднять, закон защищать и свободу, —
Брут ни Помпею врагом, ни Цезарю ныне не станет:
Будет он после войны врагом победителю». Молвил.
285 И отвечает Катон такими словами пророка:
«Злом величайшим, о Брут, мы считаем гражданские войны,
Но за своею судьбой беззаботная доблесть влечется,
Будет виною богов, если стану и я душегубом.
Кто пожелает смотреть на крушенье миров и созвездий,
290 Сам не волнуясь ничуть? Кто сложит ленивые руки
В час, когда рушится твердь, земля расступается, горы
Сшиблись, обломки смешав? И если помчатся народы
Буйству Гесперии вслед, если к римским знаменам пристанут
Дальнего моря цари, под звездою рожденные чуждой, —
295 Буду ли праздным — один? Отвратите, о боги, безумье,
Да не приму я шутя под натиском дагов[153] и гетов
Рима погибельный день! Так, сына лишившись, родитель
Осиротелый идет — и ему провожать погребенье
Скорбь до могилы велит; он рад похоронное пламя
300 Собственноручно разжечь и к сложенной куче поленьев

Рекомендуем почитать
Любовные письма

Годы жизни византийского эпистолографа — автора фиктивных любовных писем — Аристенета предположительно относят к VI в. Дело в том, что реальность автора вызывает сомнения: не исключено, что «Любовные письма» — сборник произведений разных авторов, за которым просто закрепилось имя героя первого письма.Перевод с греческого С. Поляковой.


Лирика (фрагменты)

Мимнерм (конец VII в.) происходил из Колофона или Смирны в М. Азии. Его предки переселились сюда, вероятно, из Пелопоннеса (см. фр. 6), и среди них, по-видимому, сохранились свидетели войны, которую жителям Смирны пришлось вести против царя Гигеса (ср. фр. 7, 8, может быть, из поэмы «Смирнеида»). Однако главной заслугой Мимнерма считается создание сборника любовных элегий (в одной или двух книгах), посвященных его возлюбленной флейтистке Нанно (фр. 1–5). Носили ли эти элегии эротический или мифологически-повествовательный характер, решить трудно.



Элегии и малые поэмы

В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.


Авторы жизнеописаний Августов

Эта книга охватывает полтора века истории Римской империи – со 117 по 284 г. н. э.: «золотой век» империи, время правления династии Антонинов (117–180 гг. – Адриан, Антонин Пий, Марк Аврелий); правление династии Северов: Септимий, Каракалл, Гелиогабал, Александр (193–235 гг.); и так называемый «кризис III века» (от Максимина до Нумериана, 235–284 гг.). Останавливается повествование на пороге новой эпохи временного укрепления империи – когда императорам Диоклетиану (284–305 гг.) и Константу (306–337 гг.) удалось восстановить относительное единство державы еще на столетие.Из нескольких посвятительных обращений следует, будто бы именно эти императоры поручили написать биографии своих предшественников шести историкам: Элию Спартиану, Юлию Капитолину, Вулкацию Галликану, Элию Лампридию, Требеллию Поллиону и Флавию Вописку.


Сваха или сводня

В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.


Федра

Трагедия, сюжет которой заимствован Расиным у Еврипида. Трагедия, первоначально носившая заглавие «Федра и Ипполит», была впервые представлена в Бургундском отеле 1 января 1677 г. Шедевр Расина окончательно утвердил свои права на парижской сцене. Тогда же вышло и первое издание пьесы. Заглавие «Федра» появилось лишь в собрании трагедий Расина в 1687 г.


Анналы

Великий труд древнеримского историка Корнелия Тацита «Анналы» был написан позднее, чем его знаменитая «История» - однако посвящен более раннему периоду жизни Римской империи – эпохе правления династии Юлиев – Клавдиев. Под пером Тацита словно бы оживает Рим весьма неоднозначного времени – периода царствования Тиберия, Калигулы, Клавдия и Нерона. Читатель получает возможность взглянуть на портрет этих людей (и равно на «портрет» созданного ими государства) во всей полноте и объективности исторической правды.


Письма к жене

Письма А. С. Пушкина к жене — драгоценная часть его литературно-художественного наследия, человеческие документы, соотносимые с его художественной прозой. Впервые большая их часть была опубликована (с купюрами) И. С. Тургеневым в журнале «Вестник Европы» за 1878 г. (№ 1 и 3). Часть писем (13), хранившихся в парижском архиве С. Лифаря, он выпустил фототипически (Гофман М. Л., Лифарь С. Письма Пушкина к Н. Н. Гончаровой: Юбилейное издание, 1837—1937. Париж, 1935). В настоящей книге письма печатаются по изданию: Пушкин А.С.


Полинька Сакс

Юная жена важного петербургского чиновника сама не заметила, как увлеклась блестящим офицером. Влюбленные были так неосторожны, что позволили мужу разгадать тайну их сердец…В высшем свете Российской империи 1847 года любовный треугольник не имеет выхода?