Евангелие от Антона - [7]

Шрифт
Интервал

10. Встреча двух «пришельцев»

Повозка остановилась около амбара, с лавочки встал человек подошёл к Фоке. Тот так же, как и Гордей, сгрузил свои снопы ближе к овину, что–то сказал человеку с лавочки, и повозка поехала по улице дальше. Человек был в поповской чёрной рясе. Вот он ведь и есть, значит, отец Антон. На вид ему было около 30-ти, может чуть старше. Возраст Иисуса, невольно улыбнулся про себя Артём. Видимо, Фока сказал ему, что ещё один «пришелец» из Рязани объявился, так как Антон посмотрел в сторону соседского амбара, увидел Артёма и побежал в эту сторону. Артём тоже поспешил навстречу.

Встретились, остановились в паре шагов друг от друга. Как бы даже растерялись — а что дальше? Оба уже полностью осознали своё положение, всю нелепость, несправедливость для них этой ситуации, созданной непонятно кем и непонятно для чего. Созданной искусственно и умышленно. То, что их теперь здесь уже даже двое, является бесспорным подтверждением этой преднамеренности, а не случайности, и какого–то, чьего–то замысла, не поддающегося никакому пока логическому осмыслению и объяснению. Оба не видели пока для себя выхода их этой ситуации, и оба видели и понимали, что и другой товарищ по несчастью точно также этого выхода не видит. Не видит даже какого–то, хотя бы приблизительного направления, в котором этот выход можно взяться искать. Именно вот это — сначала радость, что ты не один, что есть ещё человек «оттуда», а потом осознание, что этот человек точно так же беспомощен, как и ты, не способен помочь ни тебе, ни себе — стало тем ушатом холодной воды, который выплеснули на затлевший было уголёк надежды… Но всё равно — вдвоём лучше, чем одному.

— Здравствуйте Антон.

— Здравствуйте Артём.

Артём протянул руку, тот её схватил обеими руками, оба не выдержали и крепко обнялись. Слышно было, что Антон всхлипнул, голос несколько осип.

— Ты давно здесь?

— Два дня. А ты?

— С сегодняшнего утра.

Перешли на «ты» совершенно спонтанно, естественно, не сговариваясь, без всяких вежливых, предварительных оговорок. Артём был лет на десять старше, но по–другому они общаться просто не могли.

— Ты откуда?

— Из Челябинска.

— Ого!.. Далековато отсюда.

— От Челябинска до Москвы по железной дороге две тысячи километров. Так что прикидывай. А ты, я слышал, из Рязани?

— Да. Служу диаконом в Николо — Ямской церкви. А ты чем занимаешься… занимался?

— Ну, что ты нас загодя хоронишь–то? Занимаюсь я тем, что работаю экспертом–криминалистом в областном ГУВД.

— С тобой как это всё произошло?

— Шёл с работы, зашёл в лифт. Вслед за мной зашёл какой–то молодой человек. Посмотрел на меня гипнотизирующим взглядом, я отключился. Очнулся только сегодня утром, в лесочке, на полянке. Гордей с Фокой мимо проходили, я с ними заговорил, вот теперь здесь нахожусь. А у тебя как всё случилось?

— Вечером тоже дело было, я только что домой с вечерней службы вернулся. Был что–то сильно уставший, причём непонятно почему, вроде бы день совершенно обычный, но какой–то я весь к вечеру разбитый был. Зашёл, не переодевшись сел в кресло, Библию взял. Вдруг в голове какое–то головокружение, ощущение как будто в космос попал, звёзды мне навстречу летят, потерял сознание. Очнулся на травке, на берегу возле речки, вон, отсюда это место видно. Деревню увидел, пришёл сюда, стал с людьми разговаривать. Вижу — язык древнеславянский, у нас же в семинарии курс языков был, доктора и кандидаты наук преподавали. Я в Казанской духовной семинарии учился, по окончании меня в Рязань распределили. Познания по древнеславянскому невелики, в основном, по церковным текстам, поэтому и удивился — буквально всё понимаю, это же явно выше моего словарного запаса. А потом ещё выяснилось, что в XII веке нахожусь. До сих пор не могу в себя прийти — что это со мной произошло? А ты что–нибудь в этом понимаешь?

— Нет, ничего мне непонятно. Но, поскольку я напрямую видел «инопланетянина», который меня сюда заслал, и поскольку теперь это, оказывается, случай не единичный, и многие детали совпадают, то наши злоключения не приходится считать случайностью, нелепостью, в которую порой и верить–то не хочется. То, что мы с тобой здесь — это факт, это реальность, какой бы она неправдоподобной нам ни казалась. И во всём этом есть какой–то умысел, чей–то замысел… Но в чём умысел и чей замысел — это для меня пока неразрешимая загадка.

— И что нам теперь делать?

— Что делать?.. Думаю, что в первую очередь надо поставить себе задачу здесь прижиться, войти в местный быт, буквальным образом как бы устраиваться здесь жить.

— Ты что, думаешь — это надолго? Может, думаешь, навсегда?!!..

— Ничего такого я не думаю, никаких долгосрочных планов не строю. И строить пока не собираюсь. Не на чем их строить–то, никаких для этого зацепок нет. Давай будем сначала решать задачу элементарного выживания, чтобы до минимума снизить зависимость от чьей–либо помощи. Будем включаться в крестьянскую жизнь. Тебе Фока поручил что–нибудь сделать?

— Да, сказал, чтобы я снопы льна поднял на второй этаж овина, а если успею, чтобы там их на пол в один слой разложил.

— Вот, иди и делай эту работу. А я пойду к Гордею, тоже, видимо, этим же займёмся. Главное — не падай духом! Закончим это дело, опять соберёмся, ещё покумекаем.


Рекомендуем почитать
С высоты птичьего полета

1941 год. Амстердам оккупирован нацистами. Профессор Йозеф Хельд понимает, что теперь его родной город во власти разрушительной, уничтожающей все на своем пути силы, которая не знает ни жалости, ни сострадания. И, казалось бы, Хельду ничего не остается, кроме как покорится новому режиму, переступив через себя. Сделать так, как поступает большинство, – молчаливо смириться со своей участью. Но столкнувшись с нацистским произволом, Хельд больше не может закрывать глаза. Один из его студентов, Майкл Блюм, вызвал интерес гестапо.


Три персонажа в поисках любви и бессмертия

Что между ними общего? На первый взгляд ничего. Средневековую принцессу куда-то зачем-то везут, она оказывается в совсем ином мире, в Италии эпохи Возрождения и там встречается с… В середине XVIII века умница-вдова умело и со вкусом ведет дела издательского дома во французском провинциальном городке. Все у нее идет по хорошо продуманному плану и вдруг… Поляк-филолог, родившийся в Лондоне в конце XIX века, смотрит из окон своей римской квартиры на Авентинский холм и о чем-то мечтает. Потом с  риском для жизни спускается с лестницы, выходит на улицу и тут… Три персонажа, три истории, три эпохи, разные страны; три стиля жизни, мыслей, чувств; три модуса повествования, свойственные этим странам и тем временам.


И бывшие с ним

Герои романа выросли в провинции. Сегодня они — москвичи, утвердившиеся в многослойной жизни столицы. Дружбу их питает не только память о речке детства, об аллеях старинного городского сада в те времена, когда носили они брюки-клеш и парусиновые туфли обновляли зубной пастой, когда нервно готовились к конкурсам в московские вузы. Те конкурсы давно позади, сейчас друзья проходят изо дня в день гораздо более трудный конкурс. Напряженная деловая жизнь Москвы с ее индустриальной организацией труда, с ее духовными ценностями постоянно испытывает профессиональную ответственность героев, их гражданственность, которая невозможна без развитой человечности.


Терпеливый Арсений

«А все так и сложилось — как нарочно, будто подстроил кто. И жена Арсению досталась такая, что только держись. Что называется — черт подсунул. Арсений про Васену Власьевну так и говорил: нечистый сосватал. Другой бы давно сбежал куда глаза глядят, а Арсений ничего, вроде бы даже приладился как-то».


От рассвета до заката

В этой книге собраны небольшие лирические рассказы. «Ещё в раннем детстве, в деревенском моём детстве, я поняла, что можно разговаривать с деревьями, перекликаться с птицами, говорить с облаками. В самые тяжёлые минуты жизни уходила я к ним, к тому неживому, что было для меня самым живым. И теперь, когда душа моя выжжена, только к небу, деревьям и цветам могу обращаться я на равных — они поймут». Книга издана при поддержке Министерства культуры РФ и Московского союза литераторов.


Жук, что ел жуков

Жестокая и смешная сказка с множеством натуралистичных сцен насилия. Читается за 20-30 минут. Прекрасно подойдет для странного летнего вечера. «Жук, что ел жуков» – это макросъемка мира, что скрыт от нас в траве и листве. Здесь зарождаются и гибнут народы, кипят войны и революции, а один человеческий день составляет целую эпоху. Вместе с Жуком и Клещом вы отправитесь в опасное путешествие с не менее опасными последствиями.