Эльдорадо - [37]

По дороге, занявшей минут десять, я узнал, что рядом с гостиницей есть единственный в городе ресторан, не считая гостиничного буфета и кабака на минской трассе, в мотеле. Что называется ресторан Трактиръ, и кормят там лучше чем у вас в Метрополе. Это могло бы показаться преувеличением, но, признаться, в Метрополе я так давно не был, что забыл вкус тамошней пищи. Кормили действительно превосходно, одно меню можно было петь под аккомпанемент ансамбля народных инструментов: и копченый угорь, и соленые рыжики, и буженина с чесноком, и щи по-новгородски, и мясная селянка в горшочке, и ледяная водка ста сортов с квасом с хреном на запивку, и рижский бальзам с кофе на десерт. И цены такие, что поначалу я подумал, уж не в долларах ли их здесь указывают. Жена мэра держит, пояснила моя провожатая, вы заказывайте, я только одну рюмочку, мне тут рядом. Выпила она три или четыре, перепоручила меня заботам официантки Татьяны и ушла. Я просидел до позднего вечера, брал, кажется, официантку, усталую женщину средних лет, за руку, уверяя, что теперь буду ездить к ней из Москвы обедать каждую субботу, и все спрашивал дорогу до своего отеля. Да наискосок, говорила Татьяна тоном, каким говорят с детьми, хоть я и сам помнил, что гостиница должна стоять напротив. На широкой площади мела поземка, и я сообразил, что в такую пору в таком местечке самое дело снимать с загулявших приезжих пальто. И все оглядывался пугливо на коммунистического идола — не гонится ли, хоть и пеший…

По причине атаки клопов, а также потому, что окна моего номера выходили не на площадь, а на автобусную станцию, где с пяти заводили двигатели, я почти не спал, не было шести — уже вышел из душа, оделся и решил пройтись по улицам просыпающегося городка. Как и по всей стране, этот населенный пункт еще в хрущевскую эпоху был застроен временными длинными трехэтажными бараками с канализацией и водопроводом, но время этих строений несколько десятилетий как истекло. Поэтому выглядели эти постройки, будто пережили недавно артиллерийский обстрел, ободранные, кривые, с забитыми по первым этажам фанерой окнами, с зияющими дырами чердачных отдушин. Были они такого гадкого цвета, как если бы всякий день их окатывали сверху помоями. На улицах повсюду как бомбовые воронки зияли ямы и провалы, полные мусором. В тех домах, что глядели фасадами на площадь, были на первом этаже магазины, в которых можно было купить кое-что съедобное: после семи я приобрел там флягу дрянного коньяка, шоколада и три апельсина. На одном из этих парадных зданий, напротив памятника большевистскому вождю, светились в утренних потемках огромные буквы рекламы известной по всей стране торговой фирмы по продаже бытовой электроники ЭЛЬДОРАДО. И представлялось, что не Ржавь или там Рвязь есть истинное название городка, но именно Эльдорадо, так победно светилась эта яркая вывеска, крупнее которой в поселении не было.

Впрочем, рядом с советским идолом, стоял единственный двенадцатиэтажный дом-башня вполне приличного вида. Скорее всего, здесь жила местная знать, чиновная и торговая, и вчерашняя несостоявшаяся певунья, возможно. Хорош был и недавно отреставрированный центральный собор в том самом Петровом женском монастыре, откуда наших сестер выгнали. Белый, будто струившийся в грязном воздухе, стройный, колокольный, видный с любого городского места, он единственный мог конкурировать с наглой неоновой рекламой торгашей. В девять, как договорились, я позвонил матушкам; Аглая сообщила, что Лара еще не встала, а что приехать за мной никто не сможет. Но такси брать не надо, поскольку машину вы не найдете. И объяснила: пешком до слободы близко; и что меня ждут к завтраку к двенадцати, а после поедем. Она продиктовала мне адрес, порекомендовала перейти мост, потом направо, потом слева мост, там наша улица, — ну, как вчера ехали, вы же помните. И дала отбой, и мне грешным делом пришла в голову мысль, что она избегает оставаться со мной наедине, побаивается, наверное, мужчин.

Дороги я, конечно, не помнил. На свой страх и риск опять покинул гостиницу и пошел наобум. Была пятница, утро рабочего дня, но редкие встречавшиеся мне на пути прохожие обоего пола, одетые в ватники, ушанки, резиновые сапоги, будто здесь вчера распустили зону, все как один по нашей пасхальной традиции были уже пьяны. Когда я обращался к туземцам с расспросами, они лишь пугливо шарахались и ускоряли шаг. Первый мост я нашел, форсировал и тут же попал в кромешные трущобы. Повсюду были помойки, в которых копались бездомные псы, клевали вороны, не обращавшие внимание на прохожих, лишь раз метнулась вбок длинная крыса. Потом я шел меж какими-то заборами, из одних ворот выскочила пара мелких собачонок и стала хватать меня за штаны. Из-за забора их атаку поддерживал свирепым рыком метавшийся в ярости и пене огромный кобел, и страшно было подумать, что он может вырваться из ограды. Заборы оборвались, а вместе с ними и ослизлая тропинка. Хватаясь за хилые кусты, я кое-как сполз по грязи со склона. И оказался-таки на втором мосту, потом — на улице, на которой за облезлыми палисадами виднелись дома понарядней, с синими и зелеными наличниками. Через какое-то время скитаний по этой слободе, проклиная и Лару, и монашек, и самого себя за свою мягкотелость, я попал-таки по адресу, где меня действительно ждали к завтраку.