Эта история произошла пятнадцать лет тому назад…
Колония, в которой находился Федор, разместилась неподалеку от крошечного сибирского поселка, прижатого тайгой к Енисею. Хорошая погода не баловала этот край. Трудно было летом, когда на лагерь обрушивались тучи комаров и гнуса. Но особенно тяжко было зимой: в непроглядной пурге сливались в одно бело-сизое марево и земля, и небо, и тайга. Внезапно налетавшие на лагерь ветры сутками терзали сердца и души, людей, и ослабевала, чахла надежда на спасение. Мороз и свирепый северный ветер загоняли их глубоко в лагерные норы. Застывали часовые на вышках, замирало все кругом. И трудно было представить, что где-то здесь, в запорошенном снегом и скованном морозом безмолвии, продолжается жизнь большого коллектива людей, объединенных одной судьбой.
______________
>Статья 12 Исправительно-трудового кодекса РСФСР.
>Исправительно-трудовыми учреждениями, исполняющими наказание в виде лишения свободы, являются: исправительно-трудовые колонии, тюрьмы и воспитательно-трудовые колонии.
>Совершеннолетние лица, осужденные к лишению свободы, отбывают наказание в исправительно-трудовой колонии или в тюрьме, а несовершеннолетние в возрасте до восемнадцати лет — в воспитательно-трудовой колонии.
>Исправительно-трудовые колонии являются основным видом исправительно-трудовых учреждений для содержания осужденных к лишению свободы, достигших совершеннолетия.
______________
В это обычное морозное серое утро не произошло ничего нового, ничего такого, что хоть как-нибудь могло изменить многолетний уклад жизни Федора Завьялова. Привычный, но тем не менее всегда неожиданный, пронзительный вой заводского гудка вот уже несколько лет поднимал его ровно в шесть. Жилая секция, вымерзшая за ночь, пропитанная запахами человеческого тела и табачного дыма, наполнялась шумом, сонными проклятиями, а затем и сочным матом — «зеки» не любят вставать рано.
Утро каждого нового дня Федор встречал одним и тем же вопросом, задаваемым себе, — как прошел и чем завершился вчерашний день? От этого зависело настроение, с которым он вставал. Случалось порой, что при воспоминании о вчерашнем дне его охватывало теплое чувство и на душе становилось легко и свободно: вчера все обошлось, все было хорошо. Но чаще ничего хорошего не происходило. День как день. Хорошо, если неприятностей не было.
Федор прислушивался к завыванию ветра, бросавшего под крышу барака холодные воздушные волны. Казалось, от холода нет спасения. Тонкое байковое одеяло не согревало, а фуфайка, мокрая со вчерашнего дня, покрылась изморозью. Да, что же было вчера? И в памяти всплыла, будто током ударила, эта ссора с Пауком.
«Не вернешь долги — пеняй на себя», — прошипел Паук, отведя Федора в сторону.
«Бог не фраер, он все видит», — усмехнулся Федор, отведя руку Паука, крутившую пуговицу его куртки.
Неприязнь между ним и Пауком проявилась не сразу. Впервые они встретились в воспитательно-трудовой колонии для несовершеннолетних преступников.
______________
>Статьи 74–76 Исправительно-трудового кодекса РСФСР.
>Воспитательно-трудовые колонии разделяются на колонии общего режима и усиленного режима.
>В воспитательно-трудовых колониях общего режима отбывают наказание несовершеннолетние мужского пола, впервые осужденные к лишению свободы… за преступления, не являющиеся тяжкими, содержатся отдельно от осужденных за тяжкие преступления, а также все осужденные несовершеннолетние женского пола…
>В воспитательно-трудовых колониях усиленного режима отбывают наказание несовершеннолетние мужского пола, ранее отбывавшие наказание в виде лишения свободы, а также переведенные из воспитательно-трудовых колоний общего режима…
______________
В тот день Федя Завьялов после шестимесячного заключения в следственном изоляторе впервые в своей жизни переступил ворота лагеря. За плечами у него было шестнадцать лет, а впереди — десять лет лишения свободы. Правда, официально это учреждение называлось воспитательно-трудовой колонией, но тюрьма есть тюрьма. Началась новая для него жизнь.
… Первым к Федору подошел подросток с не по возрасту большим животом и округлой головой на короткой шее. При ходьбе он широко расставлял ноги и оттопыривал руки. В глазах подростка горел неприятный огонек. Протягивая руку Федору, он представился: Паук и, резко нажимая на гласные, спросил:
— Надолго на казенный харч?
— На полную катушку, — мрачно ответил Федор.
— Значит, гривенник. У меня тоже. Что, мокруха?
— Она самая, — уже явно с нежеланием подтвердил Федор.
— Ну, тогда приставай к моей курочке. Сегодня же отметим твой залет.
Кроме Паука и Федора в каморке, примыкавшей к дровяному складу, сидели еще трое бывших малолеток — члены «семьи» Паука. Здесь он считался старшим: работал меньше других и то «для пантов», как сам любил выражаться. Его сменную норму делали «батраки», которые были у каждого старшины «семьи». Пауку сносились все продукты, купленные в лагерном магазине или добытые у других осужденных, выигранные в карты или просто «отметенные» продовольственные посылки, полученные маловозрастными преступниками из дому.
