Два Парижа - [148]
Наименьшую симпатию зала встретил солидарист Поремский[157]. Когда он начал словами «я солидарист», кто-то из публики ему крикнул: «И не стыдно признаться?» Когда он стал говорить об «открывающихся ныне возможностях», ему со смехом подсказывали: «Получили доллары?» Он не нашел лучшего ответа, как сознаться: «Да, доллары тоже».
Успеху выступлений сильно содействовали проникшие на собрание украинские сепаратисты, от времени до времени пытавшиеся свистать и кричать с места. Именно они толкали национально и патриотически настроенный зал на аплодисменты ораторам.
Но эти аплодисменты относились не к личностям выступавших, а к выраженным ими мыслям. Призывы, к сохранению единства России всегда находят поддержку со стороны эмиграции, и монархистов – в первую очередь. Однако, попробуйте заговорить о республике, социализме, диктатуре партии солидаристов – и вы увидите совсем иную реакцию…
Это не голословно. 15 ноября в зале Иена состоялось собрание, посвященное дню непримиримости, еще более многолюдное, чем собрание КЦАБ-а.
Здесь эмиграция явно проявила еще более высокую сознательность. Тягучие непредрешенческие речи, еще недавно бывшие в моде, не вызывали у присутствовавших никакого энтузиазма. Когда же на трибуну поднялся представитель монархистов, маститый политический деятель Е. А. Ефимовский, его встретили аплодисментами, много раз возобновлявшимися пока он говорил, рисуя картину будущей России, которая ничем иным как монархией быть не может, и перешли в совершенную овацию, когда он закончил свою речь.
Второй взрыв не менее бурного восторга разразился, когда от имени эмигрантской молодежи ее представительница, Н. Д. Хвостова сказала, что идеал этой молодежи – «Российская Христианская Империя».
И тут, как и 7-го ноября, аплодировали не людям, а идеям.
Сейчас можно с уверенностью сказать: время непредрешенчества прошло. Наступает пора великой борьбы и, инстинктивно чувствуя это, эмиграция прочно схватывается за единственную идеологию, могущую быть противопоставленной большевизму – монархическую.
Еще шныряют, как охваченные горячим паром паразиты, везде, а особенно среди молодежи, юркие и ничтожные людишки, твердящие истомно и остервенело: «Только не монархия! Только не называйте имени Великого Князя Владимира Кирилловича! Это вредно, ненужно. Будем говорить о национальной России… ладно… но только не монархия!»
Не будем обращать на них внимания. Их игра проиграна.
«Наша страна» (Буэнос-Айрес), 5 декабря 1953 года, № 203, с. 6
Письмо из Парижа
Мне хочется рассказать об одном событии не потому, чтобы оно представляло важность само по себе, но потому что оно, как мне кажется, может навести на некоторые любопытные мысли и выводы. Я говорю о собрании, устроенном солидаристами первого июля этого года в Париже, в заде Ласказ, на котором один из их ответственных работников, Р. Н. Редлих[158], должен был прочесть доклад «Об идейных основах солидаризма». Будучи противником этих самых солидаристических «основ», я пошел туда с намерением выслушать их изложение. С такою же целью, наверное, пришли и многие другие, и, хотя кроме того присутствовал в порядке партнагрузки весь солидаристический кадр Парижа, зал был наполовину пуст, т. е. было более пятидесяти человек.
Оратор говорил неплохо, но содержание его речи вызвало некоторое недоумение публики. Он начал с рассуждений о Христе и христианстве, причем осталось как-то неясно, то ли солидаристы являются единственными настоящими христианами, то ли вся идеология солидаристов построена на Евангелии; внезапным скачком перешел к Власовскому движению, будто бы целиком организованному солидаристами, а остаток доклада посвятил описанию героической работы солидаристов в СССР и инцидентам Трушнович[159] -Хохлов[160]. Всё это было до нельзя туманно и водянисто. Почему? Не в том, конечно, дело, чтобы докладчик не умел говорить ясно; он этого не хотел.
Но самое интересное началось после перерыва. Один за другим из публики выходили люди и подвергали солидаризм вообще и слова г. Редлиха, в частности, такой критике, от которой все построения НТС рассыпались как карточный домик. И это были – что весьма важно – люди ничего между собою не имеющие общего, с совсем разными взглядами и иногда не в ладах между собою. Если меня и некоторых других можно объединить названием «правые», то, например, нового эмигранта, художника М. С. Шабле этим словом нельзя назвать. И, однако, его выступление против эстетической концепции солидаристов было очень ценным. В самом деле, пора бы всерьез поговорить о возможности при их режиме свободного творчества и о том, что стало бы при их власти с художниками и писателями.
Главная особенность прений, какую нельзя было не заметить, было та, что солидаристам был задан ряд вопросов, на которые они даже не пытались отвечать. Их спрашивали: почему они уверены, что русский народ желает диктатуры и власти единой партии, а не царя и свободы партий? Что такое по пониманию солидаристов ведущий слой и приусадебные участки? Совместим ли их строй со свободой личности и возможен ли он без террора? И многое другое.
