Два Парижа - [147]

«Русская Мысль» утверждала по тому же поводу, что «пытаются использовать монархическую идею, как таран, чтобы разбить объединение эмиграции». Да, это таран страшной силы. Он в конце концов раздавит всех, кто имеет глупость против него идти. Но как монархическая идея может разбить единство эмиграции? Не ясно ли всем, кроме ослепленных фанатиков, что только вокруг этой идеи и возможно объединение эмиграции? Можно ли сейчас не видеть, не понимать, что все союзы и объединения, в основе которых не лежит монархизм, смешны и бесполезны.

Не довольно ли поглядеть на секцию Мельгунова, которой не могут помочь никакие доллары, ибо за ее левой фразеологией не хочет идти решительно никто? А между прочим, в России у господ социалистов дело пойдет еще хуже.

Всякие существуют в Париже организации. В том числе и совершенно нелепые. Знают ли читатели, что здесь издается газета «Казачье единство», ратующая за независимую Казакию и за истребление москалей или, как они их иногда для разнообразия именуют, русаков: «Враг у нас один ведь – русаки, Рассея»? Полно, так ли, господа хорошие? Не больше ли у вас врагов? Последний номер этой бредовой газетенки мне передал мой коллега, армянский журналист Меликьян, посетивший случайно их собрание. То, что он там услышал, произвело на него столь сильное впечатление, что он попросил и не без труда добился слова, после чего напомнил присутствовавшим, которых было человек двадцать, что казаки были в Царской России самыми вольными и свободными людьми, материально жили лучше, чем крестьяне коренной России и являлись опорой центральной власти против всех внешних и внутренних врагов, в том числе и против русских революционеров, будь они родом хотя бы из Москвы или Петербурга. Его речь против каких бы то ни было самостийных тенденций и его напоминание о том, что Российская Империя является собственностью не одних русских, а 120 народностей ее населяющих, собственностью, за сохранение которой они все вместе будут бороться, произвели такое сильное впечатление на немногочисленную аудиторию, что она была покрыта аплодисментами к полному конфузу президиума. Действительно, как-то неудобно было бы зачислить Вартана Яковлевича Меликьяна, сотрудника армянской газеты «Гайястан», который по-русски говорит хотя и очень ярко и убедительно, но с явным кавказским акцентом, в число «москалей». А знанию нынешней советской действительности и народных настроений учить его не приходится: он их изучал в концлагерях и тюрьмах, где сидел не за сепаратизм, а за русский монархизм. Он сам со смехом говорит о том, что должен казаков, не знающих иного языка, кроме русского, учить русской имперской идее. Впрочем, вожди казакийцев, видимо, пытаются создать особый «казачий» язык. Пока это не идет дальше, чем употребление в их газете (в стихах их горе-литератора Петра Крюкова[152]) таких выражений, как «не», вместо «нет», «хто», вместо «кто», или «што», вместо «что». Тот же Крюков доказывает в своих статьях, что обращение по имени и отчеству есть позорная, рабская, а главное, «рассейская» привычка и казаки должны ее оставить. Посмотрим, что они вместо этого придумают.

Впрочем, само собою ясно, что говорить о сторонниках «Казакии» всерьез было бы смешно. Лучшее доказательство тому – активное участие казаков во всех национальных русских организациях, в том числе и в монархических. Казаки играют видную роль в Русских Революционных Силах, в Имперском Союзе, в Союзе Конституционных Монархистов. Курьезным образом, на монархическом собрании 31-го мая из четырех основных докладчиков – трое были казаки (М. Е. Сменов[153], А. И. Тульцев[154], А. С. Покровский).

Одним из важнейших препятствий к развертыванию в Париже активной монархической работы является отсутствие здесь русской монархической газеты, но можно надеяться, что такая газета, в конце концов, здесь возникнет, ибо в ней есть крайняя нужда.

«Наша страна» (Буэнос-Айрес), 19 сентября 1953 года, № 192, с. 6–7

Поворот

«Редакция журнала “Российский Демократ” просит Вас присутствовать на Собрании Координационного Центра Антикоммунистической Борьбы». Таков был текст пригласительных билетов. В газете же сообщалось, что первым из ораторов выступит Керенский.

В эмигрантской публике глухое брожение. Организованные монархисты приняли решение не устраивать никакого скандала, никакой обструкции. Но их меньшинство, а неорганизованные – и еще больше не монархисты, а то, что в широком смысле именуется «правые», готовят помидоры и яйца, чтобы забросать Керенского.

Наступает 7-е ноября. Зал полон – и большинство в нем либо те, кто пришел срывать собрание, либо просто любопытные. Но Керенского нет. Он не приехал – и тем оказал организаторам незаменимую услугу.

Враждебность публики могла бы теперь направиться против идеи. Но где она, левая идея? С эстрады несутся воспоминания о великой России и ее славных традициях (в речи А. Михайловского[155]) и горячие призывы сохранить единство нашей общей родины из уст представителей национальных меньшинств.

Особенно бурные аплодисменты вызвали представитель армян Сааруни, сказавший, что сейчас надо всем вместе бороться против большевизма, а после его уничтожения «представители всех народов России сядут за один стол и нормальными головами обсудят и решат все важные для них вопросы», и представитель калмыков Уланов