Дорога к счастью - [22]

Шрифт
Интервал

— Ну, Куляц! — хитро улыбаясь, сказал он. — Наш гость добрался до книжек и больше ни в ком не нуждается. Выбирай уж между нами: мы одни верны тебе!

— Что же делать! — с притворным смирением ответила Куляц. — Неприлично нам заниматься при госте своими личными делами. Будем поступать так, как захочет гость.

Биболэт не собирался быть участником того словесного состязания с девушкой, которое у адыге является формой шутливого ухаживания за ней. Но теперь он должен был ответить на вызов.

— Мхамет, я не знал, что ты так хитер, — сказал он. — Я совершил проступок, что уткнулся в книгу, позабыв о присутствующих. Но и ты, Мхамет, совершаешь не менее тяжкий проступок, изменяя товарищескому слову. Это ответ тебе, Мхамет. Я очень доволен, что Куляц готова исполнить мои желания, но боюсь, что она пожалеет о своих словах, если я выскажу желания, лежащие у меня на сердце.

— Валлахи, друг, ты хоть и остер на язык, а все-таки попался, — негромко, будто для самого себя, проговорил Мхамет.

— Валлахи, Мхамет, ты тоже, кажется, наскочил на твердый камень! — засмеялся Шумаф и протянул руку к табакерке Мхамета.

— Гость, наверное, судит по поступкам городских людей, если думает, что мы не сможем сделать приятное гостю? Слова свои я сказала, зная, что они значат, и от своих слов не отступлюсь, — сказала Куляц и лукаво кинула взгляд в сторону Юсуфа. Тот одобряюще кивнул ей.

Биболэт понемногу вошел в шутливую роль жениха, добивающегося руки Куляц, но тут в игру вмешались Измаил и Шумаф. Они выступили защитниками неопытной девушки своего аула, клоня дело к тому, чтобы Куляц выбрала не Биболэта, а Измаила. Тогда Мхамет, занимавший вначале неопределенную позицию, присоединился к Биболэту. А Куляц, видя, что Биболэт смелее повел наступление, стала обороняться, опираясь на доводы своих защитников. В конце концов словесная борьба свелась к согласию Куляц «пойти за Биболэтом хоть на край света», а Биболэта — «разделить с ней жизнь и смерть»…

— Эх, Куляц, если бы я знал, что ты так скоро согласишься, не подпевал бы так усердно Биболэту! — с притворным вздохом сказал Мхамет. — Теперь мы лишились единственной гармонистки аула. Но дело уже сделано: поиграй нам напоследок на гармонике, и давай мы с тобой в последний раз потанцуем. А там пусть аллах сделает вашу совместную жизнь счастливой.

Куляц достала гармонику и, томно склонив голову, тронула клавиши. Из-под ее тонких рук полились звуки плясовой музыки. Мхамет поднялся, делая руками вступительные движения к танцу, как грузный ягнятник перед взлетом, и закружился в вихре бешеных звуков.

За ним Биболэт протанцевал в паре с Нафисет.

Нафисет исполнила танец, как формальную обязанность, а потом отошла на свое место, такая же строгая, безучастная, какой она была весь вечер.

Биболэт заметил, что к ее холодной строгости примешивалась какая-то грустная забота. К нему она теперь относилась не с тем доверчивым и нескрываемым преклонением перед его «ученостью», которое он заметил во время первой встречи. Судя по тому, как она отводила от него глаза, он так понял ее мысли: «Ты уже вышел на широкую дорогу, а мне еще надо выбиться на эту дорогу, вот моя забота…»

Сердце Биболэта наполнилось жалостью и готовностью сделать все, чтобы помочь Нафисет порвать опутывающие ее цепи.

Кроме того, в этот вечер Биболэт заметил, как Измаил несколько раз украдкой смотрел на Нафисет мужским, оценивающим взглядом. Это встревожило Биболэта. Слова Юсуфа о том, что и Нафисет не миновать обычной участи черкешенки, имели оказывается, больше оснований, чем он думал.

Принесли чай. После чая компания поднялась.

Прощаясь с Нафисет, Биболэт сказал.

— Ты все еще проявляешь ко мне недоверие, но я серьезно хочу быть твоим верным союзником. Как только научишься писать, будем переписываться. Не слушай никого — учись.

— Хорошо… — застенчиво пролепетала Нафисет.

— Валлахи, гость, мы не сможем принести тебе столько жертв: тебе придется удовлетвориться одной из сестер… — сказал Измаил и засмеялся наглым, вызывающим смехом.

То, что под этой шуткой Измаила была скрыта затаенная мысль, Биболэт узнал несколько лет спустя.

ЧАСТЬ ВТОРАЯ

ГЛАВА ПЕРВАЯ

Он лежит в сумеречной маленькой кунацкой в ауле. Сквозь щели прикрытых ставней в комнату пробиваются розоватые полоски солнечных лучей. Тонкими светлыми лезвиями они разрезают темноту, и в них тихо плавают мириады серебряных пылинок. Где-то в углу нудно жужжит муха, попавшая в сети паука… Нет — это не жужжанье мухи, а знойное гудение шмеля, и он, мальчик, не в кунацкой лежит, а в высокой траве. Он даже ощущает, как примятая трава щекочет ему шею. Над ним висит желто-опаловый шмель. От крылышек, вибрирующих незримо и быстро, исходит это беспрерывное гуденье. Шмель, кажется, недвижен, точно подвешен на незримой ниточке. Но вдруг он будто порывает ниточку и ввинчивается в неподвижный воздух, исчезает на миг, а потом вновь появляется в той же кажущейся неподвижности. Биболэт пытается проследить полет шмеля, и тут же его охватывает гнетущая забота: «Надо ехать на уборку хлеба. У кого бы выпросить лошадь под пару к Гнедко?.. Отец, наверное, уже хлопочет на дворе…»


Рекомендуем почитать
Взвод

В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.


Орлиное гнездо

Жизнь и творчество В. В. Павчинского неразрывно связаны с Дальним Востоком.В 1959 году в Хабаровске вышел его роман «Пламенем сердца», и после опубликования своего произведения автор продолжал работать над ним. Роман «Орлиное Гнездо» — новое, переработанное издание книги «Пламенем сердца».Тема романа — история «Орлиного Гнезда», города Владивостока, жизнь и борьба дальневосточного рабочего класса. Действие романа охватывает большой промежуток времени, почти столетие: писатель рассказывает о нескольких поколениях рабочей семьи Калитаевых, крестьянской семье Лободы, о семье интеллигентов Изместьевых, о богачах Дерябиных и Шмякиных, о сложных переплетениях их судеб.


Мост. Боль. Дверь

В книгу вошли ранее издававшиеся повести Радия Погодина — «Мост», «Боль», «Дверь». Статья о творчестве Радия Погодина написана кандидатом филологических наук Игорем Смольниковым.http://ruslit.traumlibrary.net.


Сердце сержанта

В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.


Саранча

Сергей Федорович Буданцев (1896–1939) — советский писатель, автор нескольких сборников рассказов, повестей и пьес. Репрессирован в 1939 году.Предлагаемый роман «Саранча» — остросюжетное произведение о событиях в Средней Азии.В сборник входят также рассказы С. Буданцева о Востоке — «Форпост Индии», «Лунный месяц Рамазан», «Жена»; о работе угрозыска — «Таракан», «Неравный брак»; о героях Гражданской войны — «Школа мужественных», «Боевая подруга».


Эскадрон комиссаров

Впервые почувствовать себя на писательском поприще Василий Ганибесов смог во время службы в Советской Армии. Именно армия сделала его принципиальным коммунистом, в армии он стал и профессиональным писателем. Годы работы в Ленинградско-Балтийском отделении литературного объединения писателей Красной Армии и Флота, сотрудничество с журналом «Залп», сама воинская служба, а также определённое дыхание эпохи предвоенного десятилетия наложили отпечаток на творчество писателя, в частности, на его повесть «Эскадрон комиссаров», которая была издана в 1931 году и вошла в советскую литературу как живая страница истории Советской Армии начала 30-х годов.Как и другие военные писатели, Василий Петрович Ганибесов старался рассказать в своих ранних повестях и очерках о службе бойцов и командиров в мирное время, об их боевой учёбе, идейном росте, политической закалке и активном, деятельном участии в жизни страны.Как секретарь партячейки Василий Ганибесов постоянно заботился о идейно-политическом и творческом росте своих товарищей по перу: считал необходимым поднять теоретическую подготовку всех писателей Красной Армии и Флота, организовать их профессиональную учёбу, систематически проводить дискуссии, литературные диспуты, создавать даже специальные курсы военных литераторов и широко практиковать творческие отпуска для авторов военной тематики.