Дорога к счастью - [21]

Здесь, в этом неведомом мире, жила Нафисет…

Биболэт подумал об этом с неожиданным волнением, и девушка встала в его памяти такой, какой он увидел ее ночью на дороге — с трогательной настороженностью, с прямым, правдивым и умным взглядом.

— Если девицы окажутся на чапще, мы будем наказаны по заслугам: надо было их предупредить с вечера, — тихо сказал Мхамет, воровато заглядывая во двор.

Тут неподалеку от них раздался кашель, — звонкий, нарочитый, такой, которым в ауле ночью дают знать о своем присутствии. Подошли двое. Один высокий, стройный, в черкеске. По угловатым, расширенным кверху линиям шапки было видно, что она у него хорошо сшита. Другой был пониже ростом и одет не в черкеску, а в рубашку-адыгейку.

— Кто это? — больше вглядываясь, чем спрашивая, произнес высокий, подходя.

— Видно, Измаил, и ты взял на прицел красивую девушку! — подшутил Мхамет.

— А-а, Мхамет! Это ты? Кто же добровольно откажется от красивой девушки! — ответил высокий, смеясь. Голосу него был грудной, внушительный, с преобладанием каких-то снисходительно-шутливых, наигранно воркующих ноток в смехе.

— Холостым простительно ходить к девицам, но ведь ты, Мхамет, семейный? — прохрипел, словно на немазанной арбе проехал, спутник Измаила.

— Не-ет, я так просто не уступлю вам, неженатым, весь мир, — ответил Мхамет с легким оттенком грусти в голосе.

— Мхамет тут не при чем! — вступился за него Шумаф. — Сегодня он о нашем госте старается.

— С вами гость?!

— Да, мы хотим показать гостю наших красавиц.

— Тогда… счастливый путь. Не будем мешать…

— У нас нет такого дела, которому можно было бы помешать. Будем рады, если и вы присоединитесь, — сказал Биболэт.

— Конечно, раз встретились, то и пойдем вместе, — поддержал его Мхамет. — Чем больше людей, тем веселее.

Он первым вошел в ворота.

— Куда идешь, Мхамет, кунацкая здесь! — крикнул ему Шумаф.

— Зачем мы будем из кунацкой дальним прицелом бить — нагрянем прямо на девичью горницу и захватим их в самом гнезде, — отмахнулся Мхамет, уверенно направляясь туда, откуда сквозь щели пробивался свет.

— Пожалуйте! — распахнул перед ними дверь Юсуф.

Биболэт заметил фигурку, перебежавшую комнату. Это была Нафисет. Она метнула взгляд в сторону открывшейся двери и юркнула за спину Юсуфа. Но когда гости вошли, она уже чинно стояла у изголовья деревянной крашеной кровати.

Старшая — Куляц, принаряженная, стояла у освещенного лампой стола. Окутанная розово-красной дымкой газового шарфа, она поплыла навстречу гостям. Со скромно опущенными глазами она мягко коснулась своей рукой руки гостя.

— Ишь, какой смиренной прикидывается!.. — не удержался от восклицания Мхамет.

Биболэт подошел к ее сестре.

— Как видишь, Нафисет, я верный союзник и не теряю тебя из виду.

Нафисет смущенно улыбнулась и, не подымая глаз, подала руку.

После того как все по очереди и по старшинству поздоровались с девицами, Измаил шагнул к Биболэту и чинно произнёс:

— Фасапши, гость! В темноте не отдали тебе селям!

Биболэт узнал в нем того блистательного всадника, который пересек им дорогу сегодня, когда он с Мхаметом подходил к аулисполкому.

Биболэт с интересом присмотрелся к Измаилу. Это был стройный и, видимо, очень сильный человек с мужественным, красивым лицом, на котором выделялись туго подкрученные усы и крупные темные глаза. Трудно было на первый взгляд заподозрить в нем порочного человека — конокрада, и только внимательно присмотревшись, можно, было подметить его вороватые повадки. Серпообразный изгиб белесого, как недопеченное тесто, рубца придавал ему шельмоватый вид.

Мужчины уселись. Куляц стояла между столом и кроватью, ярко освещенная лампой, от которой она стыдливо закрывалась шарфом. Оранжевый отсвет от шарфа, падая на лицо, подчеркивал ее смуглый румянец.

Нафисет никто не предложил сесть: ей, как младшей сестре, не полагалось садиться в присутствии старших. Она стояла, словно изваяние, безучастная, строгая, глядя куда-то в сторону.

Биболэт увидел на столе стопочку книг и тетрадок. Он начал их перелистывать, но тут же заметил забавную пантомиму. Нафисет строго хмурила брови и глазами молила Юсуфа взять у него тетрадки. Юсуф лишь отмахивался и смеялся: «Пусть смотрит».

Нафисет не выдержала: стремительно перемахнула освещенное пространство комнаты и, подойдя к столу, принялась отнимать тетради у Биболэта.

— Это нельзя смотреть… Отдай!..

— Почему же? Здесь, надеюсь, ничего секретного нет.

— Отдай!..

Биболэту была приятна эта шутливая борьба. Щеки девушки ярко горели, она смущенно отводила глаза, избегая его пытливого взгляда. Лишь на одно мгновение ее темные зрачки задержались на нем.

— Опять недоверие! Дай посмотреть, а то поссоримся, — смеясь, говорил он.

— Отдай!.. — молила Нафисет.

Он уступил. В его руках осталась только одна тетрадь.

Девушка возвратилась на свое место, у изголовья кровати. Смущенная, раскрасневшаяся, она бросала беспокойные взгляды в сторону Биболэта, который перелистывал ее тетрадь.

Несколько страниц в тетради было заполнено столбиками русских слов, выведенных неуверенным почерком начинающей. Дальше шло упражнение в письме.

Мхамет кашлянул и вынул табакерку.