Дорога к счастью - [103]

Биболэт и до этой минуты много раз пытался представить себя в таком опасном положении. Он немало раздумывал и волновался — хватит ли у него в такой момент храбрости и находчивости. Теперь же, столкнувшись с действительной опасностью, он вдруг позабыл и о мужестве, и о страхе, обо всем на свете. «Не выпустить кулацкого агента из рук!» — такова была первая мысль, блеснувшая в его сознании, — и это определило все дальнейшее его поведение.

Он бросился наземь, стараясь укрыться в траве под плетнем, выхватил наган и, затаив дыхание, вперил взгляд в непроглядную темноту под вербой, стоявшей метрах в двадцати пяти от него.

Биболэт потерял ощущение времени. Он решительно не знал, сколько минут или часов пролежал он в напряженном безмолвии.

Но как ни напрягал он зрение и слух, под вербой не раздавалось ни звука. Лай собак, поднявшийся по всей округе вслед за выстрелом, раздражал его: он боялся, как бы не пропустить шороха, которого он так ждал. Его мысль работала остро и трезво. Он даже вспомнил совет, преподанный ему когда-то знакомым командиром Красной Армии: при стрельбе следует держать свободно ручку нагана. Он ослабил пальцы и тотчас же почувствовал облегчение. Беспокоила только левая, раненая рука: она постепенно деревенела.

Наконец Биболэту показалось, что под вербой шевельнулась тень, но он решил стрелять только наверняка. Не упустить врага — это было важнее всего! В тот же момент из-за вербы раздался еще один выстрел, и лицо Биболэта обдало землей. Он не шелохнулся. Теперь он не отрывал взгляда от того места, откуда вспыхнул огонек выстрела.

Кольцо лающих собак, между тем, сжималось вокруг них.

Стал слышен и встревоженный говор людей. На повороте в переулок раздался чей-то окрик:

— Где это стреляют?

Биболэту показалось, что он узнал голос Мхамета. «Еще напорется, и подстрелят его», — подумал Биболэт с тревогой. Он напряг зрение до того, что глаза у него заболели и тени заметались перед ним.

Топот бегущих людей приближался.

Вдруг из-за вербы метнулась большая темная фигура и бросилась на плетень. Биболэт быстро прицелился и выстрелил. Фигура свалилась, и Биболэт услышал гулкий стук о землю, словно упал набитый землей мешок. Человек — очевидно раненный — в бессильном бешенстве карабкался на плетень, ломая и выдирая прутья. Он снова принялся стрелять, но по направлению язычков огня Биболэт догадался, что тот ошалел и стреляет уже не целясь. Биболэт считал выстрелы. Досчитав до пяти, он быстро вскочил на ноги, перебежал через улицу и, заметив у плетня темную скорченную фигуру, упал на нее всей тяжестью тела.

— Не наваливайся, никуда не уйду. Твое счастье взяло верх, — сказал со стоном странно спокойный голос.

Это был голос Юсуфа Бехукова!

Биболэт окаменел от изумления. С того самого момента, когда раздался первый выстрел, он бессознательно был уверен, что под вербой таится Лыхуж. Даже в тенях, сгустившихся под плетнем, мерещилась ему широкая, неуклюжая фигура Лыхужа. Он все-таки никогда не мог бы предположить, что Юсуф, его бывший друг, дойдет до этого…

Биболэт опомнился лишь, когда услышал голос подбежавшего Мхамета:

— Кто это?

— Иди сюда, Мхамет! — произнес Биболэт упавшим голосом.

Вслед за Мхаметом прибежал Тыхуцук и много других людей.

При Юсуфе не нашли револьвера. Он сказал, что забросил оружие в кукурузу. Пошли на огород и после долгих поисков в гуще кукурузы Мхамет нащупал наган.

Раненого Юсуфа подняли и понесли в ближайший дом. Биболэт только теперь по-настоящему ощутил боль в левой руке, пальцы слипались от крови.

Револьвер, из которого стрелял Юсуф, как оказалось, принадлежал Алию Нагоджуко…

ГЛАВА ДЕВЯТАЯ

На одной из улиц в Краснодаре, у входа в дом, где помещалась квартира Биболэта, остановилась. Айшет. Она недоверчиво посмотрела на дверь, остановила прохожего и еще раз справилась о номере дома. Робко постучала. Ей пришлось долго ждать. Открыла какая-то женщина и, коротко ответив: «Мозокова нет дома!», захлопнула дверь перед самым носом Айшет.

Растерянная Айшет осталась стоять на улице. Она решительно не знала, что предпринять и куда пойти. Наконец поставила стоймя свой фанерный чемоданчик и присела.

Какая-то девушка в куцем светлом пиджачке остановилась у двери, посмотрела на Айшет недоуменно, но приветливо и спросила:

— Зачем вы здесь сидите? Кого-нибудь ждете?

Айшет испуганно поднялась, боясь, что сидеть около двери не позволено.

— Наша брат, Мозоко, ждем… Дома нету… — произнесла она прерывающимся голосом.

— А-а, Мозокова? Вы его сестра?

Девушка вошла в дом и, спустя минуту, вернулась.

— Заходите.

Айшет, словно боясь, что ее заманивают в ловушку, робко пошла за ней. Она очутилась в общем коридоре. Двери с обеих сторон стали открываться. Из них выглядывали женщины разных возрастов. Айшет показалось, что все они как-то недружелюбно и недоверчиво смотрят на нее. Айшет тоже почувствовала к ним некоторую неприязнь и, потупившись, стала у входа.

Ей особенно не понравилась красивая женщина, выглянувшая из второй двери направо, — изнеженная, белотелая, завитая, с пухлыми плечами. «Наверное, она никогда не была на солнце», — подумала Айшет. Все малейшие движения женщины дышали ленью. Говорила она, капризно надувая губки, — огненно-красные, гордо вздернутые. Женщина осмотрела Айшет холодным, брезгливым взглядом, скривила губки-крылышки, облокотилась о ручку двери и стала ждать, что будет.